Порядочная женщина

В прошлом, когда Альве требовалось проработать затейливый план действий, они собирались с Уордом у него или в гостиной ее дома на Пятой авеню и обсуждали все шаги, пока дети играли или спали наверху. С ним обо всем можно было говорить запросто и без обиняков. Она всегда могла поделиться своим беспокойством, не боясь показаться эгоистичной или жадной. Он был ее другом.

Послужили тому причиной поздний час, напряжение, которое она испытывала в течение дня, а может быть, алкоголь или принятый лауданум, но Альве почти удалось убедить себя, что Уорд сидит рядом с ней на диванчике, положив открытый блокнот на столик и по своему обыкновению зажав карандаш на весу между кончиками пальцев…

«А теперь давайте определим цель нашей кампании», – сказал бы он.

«Я хочу увидеть, как моя дочь окончательно порвет с мистером Резерфордом и будет помолвлена с герцогом Мальборо».

«А разве Резерфорд до сих пор представляет какую-то угрозу?»

«Присматривать за дочерью я пока не перестану, это наверняка».

Тогда Уорд скажет: «Что ж, очень хорошо. Вы собираетесь дать бал, и герцог будет на нем почетным гостем, так?»

«Да, мне бы хотелось организовать что-то похожее на тот бал, где почетной гостьей была герцогиня Манчестерская».

Он услышит горечь в ее голосе и скажет: «Милая моя, пора вам уже избавиться от этого бремени! Ни к чему так себя мучить. Это не приносит вам никакой пользы».

«Я поступаю так не ради своей пользы».

«Да, я это прекрасно вижу».

«И я пригласила вас не для того, чтобы выслушивать лекции о всепрощении».

«Я еще и не начинал читать лекцию! И не собираюсь, – добавит он, увидев, что она и без того еле держит себя в руках. – Расскажите мне о бале».

Альва расскажет обо всех приготовлениях, которые ведутся в Мраморном доме, о развлечениях, которые заказала, о блюдах, которые будут поданы, о списке гостей, который она подготовила, включив в него даже тех, кто до сих пор отказывался принимать у себе разведенную женщину – она надеялась, что их желание оказаться в числе счастливчиков, получивших возможность поговорить или потанцевать с герцогом, победит негласно принятый обычай предавать ее остракизму. А потом они оправдают свой визит тем, что, будучи истинными христианами, простили Альве ее прегрешения. Такой ход событий ей нравился.

Исключение Альва сделала только для Вандербильтов – они приняли сторону Уильяма, поэтому их она простить не могла. На сердце от этого было тяжело, но ничего не поделаешь – иногда жизнь тяжела.

«Я пригласила Оливера Белмонта, он будет принимать гостей вместе со мной…»

«Вот как».

«Что это значит?»

«Его вы в повестке дня не упоминали».

«Оливер не входит в мою повестку дня».

«Отчего же? Вы прилагаете столько сил, чтобы герцог заинтересовался девушкой, мать которой стала чуть ли не персоной нон-грата в высшем обществе. Вы делаете все возможное, чтобы вновь занять в этом обществе достойное место. Но вы не делаете ничего ради собственного счастья?»

«Я буду счастлива, когда первые два условия будут выполнены».

«Пфф. Положение в обществе еще никому не приносило счастья – а вам и подавно не принесет. У вас в одном мизинце больше ума, чем эти недалекие дамочки могут себе вообразить».

(Это было бы весьма лестным замечанием с его стороны.)

«Но и первый попавшийся мужчина тоже не сможет сделать меня счастливой».

Тут бы Уорд сардонически улыбнулся: «Ну что вы такое говорите. Оливер Хазард Перри Белмонт – не «первый попавшийся мужчина».

«Это не важно. Он всего лишь мой близкий друг».

«Так, что-то я увлеклась», – опомнилась Альва, закончила этот мысленный диалог и вызвала камеристку. Ей следовало отдохнуть. Завтра, послезавтра и последующие дни будут заняты мероприятиями, которые она организовала, чтобы развлечь, впечатлить и вдохновить герцога, а также предоставить своей дочери возможность провести с ним время.

Следуя справочнику Уорда, Альва договорилась с прессой, чтобы каждое событие получало широчайшую огласку. Герцог женится на Консуэло, даже если Альве придется пожертвовать ради этого собственной жизнью.

На бал явились все приглашенные.

Погожим сентябрьским днем, когда Альва решила посидеть в тишине в залитом солнцем алькове, герцог позвал Консуэло в Готический зал. Десять минут спустя Консуэло прибежала к матери.

– Герцог попросил моей руки, – сказала она, пытаясь отдышаться.

«Слава тебе, Господи», – подумала Альва и спросила:

– Это то, чего ты хотела?

– Да, – мрачно кивнула Консуэло.

– Ты влюблена в него?

Дочь отрицательно покачала головой:

– Нет. Нет, я не чувствую себя влюбленной.

– И к лучшему – иначе это была бы слепая страсть. Настоящая любовь придет позже.

Если вообще придет.

Однако ни мать, ни дочь не произнесли этого вслух.

– Но мне нравится проводить с ним время. Он такой интеллигентный, и, похоже, я ему по-настоящему нравлюсь.

– Я тоже это заметила.

– Уверена, мне понравится быть хозяйкой Бленхейма. И я хочу помогать тем, кто живет в Оксфордшире. Это занятие кажется мне подходящим.

– Тогда… отправим твоему отцу телеграмму и потом сделаем официальное заявление?

Консуэло кивнула, Альва встала и обняла ее: