Порядок в танковых войсках? Куда пропали танки Сталина

К активным действиям танкисты РККА вновь перешли только в феврале – и по сравнению с прошлым годом стиль этих действий радикально изменился. Теперь танки действовали против финских укреплений в составе штурмовых групп: три пушечных танка, два огнеметных, взвод саперов, до роты пехоты и одно-два орудия. Соответственно, и результаты их действий тоже в корне отличались от бесплодных атак декабря 39-го, хотя и не везде. Например, проведенный 9 февраля штурм высоты «Груша» выглядел следующим образом. Танкисты[260] вместе с пехотой 679-го полка вышли к надолбам немного правее прохода у восточного ската 38,2, где попали под огонь финнов с высоты. Наученная горьким опытом пехота немедленно залегла перед надолбами. Танки проскочили через проход в надолбах и продвинулись примерно на 100–150 метров к южному склону, ведя огонь из пушек по обнаруженным огневым точкам. Но без поддержки пехоты танкисты были бессильны изменить ситуацию. А поднять в атаку пехотинцев не смогло даже личное вмешательство командира танковой бригады: ни угрозы, ни увещевания не оказывали никакого эффекта. Тем временем финские противотанковые пушки и подключившиеся к ним пехотинцы с «коктейлями Молотова» начали методично уничтожать оставшиеся в одиночестве танки. Первый из них был сожжен еще до того, как миновал проход в надолбах, еще три вскоре горели у подножия высоты. Всего же финны сожгли восемь «БТ» и один огнеметный танк «БХМ-3». Танк командира 1-й роты получил прямое попадание в башню, был тяжело ранен башенный стрелок и пробит радиатор. Однако механик-водитель смог вывести танк из боя и отвел его к медпункту для оказания помощи раненому. Танк военкома роты Калинина был сожжен противником, при этом был тяжело ранен механик-водитель. Тем не менее Калинин со стрелком смогли вытащить раненого из горящего танка и доволочь его до ближайшей воронки. Идти далее они не могли, поскольку финны вели ожесточенный огонь. Лишь когда стемнело, танкисты выбрались из воронки и смогли добраться до расположения бригады. Из членов экипажей участвовавших в бою танков погибли трое, двое были ранены, а судьба еще 18 человек осталась неизвестной.

Но все же в феврале подобные случаи уже были скорее исключением, чем правилом. Уже к 16 февраля главная оборонительная полоса линии Маннергейма была прорвана на центральном участке. К 23–25 февраля части РККА вышли ко второй полосе финских укреплений, штурм которых начался 28 февраля.

Кроме штурмовых групп советское командование попыталось использовать танки в составе подвижных групп, где танкам придавались стрелковые батальоны. Этот опыт был сочтен не очень удачным, и к началу штурма второй полосы была создана «группа прорыва» нового типа: два танковых батальона, батальон огнеметных танков, батальон пехоты, саперная рота и два дивизиона артиллерии. Структура, весьма похожая на кампфгруппы вермахта, которые годом позже будут проламывать уже советскую оборону. К сожалению, тогда, в 1940-м, опыт успешных действий группы полковника Лелюшенко не был до конца оценен командованием РККА.

Финская война выявила также одну из главных «ахиллесовых пяток» советских танковых войск – слабость тыловых служб, в первую очередь – снабжения и ремонта. Например, в распоряжении созданного 10 января 1940 года Управления военно-технического снабжения Северо-Западного фронта из положенных по штатам 2932 автоцистерн в наличии имелось всего 766. Ремонтных летучек типа «А» было всего 297 из 657 полагавшихся по штату, а типа «Б» и того меньше – 143 из 667. Не хватало и, разумеется, запчастей, особенно к наиболее массовому типу из имевшихся танков – «Т-26».

По сути, подобное состояние тыла в «серьезной» войне обрекало снабжаемые части на уничтожение. Впрочем, даже и в «несерьезной» финской только на Карельском перешейке советские танкисты потеряли 1903 танка по боевым и 1275 по техническим причинам – что, как несложно подсчитать, составляет в сумме 3178 танков. Чуть поменьше, чем было у Гитлера перед «Барбароссой».

Стоп-стоп-стоп. А откуда они вообще взялись, эти аж три с лишним тысячи танков? Нет, понятно, что в ходе войны на перешеек поступали подкрепления, но ведь не столько же! Средняя численность танковых войск РККА на Карельском перешейке составляла примерно полторы тысячи боевых машин. При таких потерях РККА мало просто потерять все свои танки в боях на линии Маннергейма – для того, чтобы счет сошелся, эту операцию надо было проделать дважды. А если прибавить оставшиеся в частях к моменту окончания конфликта? Тогда уравнение совсем-совсем перестанет сходиться…