Порядок вещей

«Если жизнь твоя наполнена больше внутренним смыслом, чем внешним, – писал Виталий, – то моя как раз наоборот. Вот сейчас я лечу зубы. Вернее дожидаюсь приема в кресле. Не могу же я одновременно, чтобы у меня во рту ковырялись и писать.

Разве ж там, в тайге полечишь зубы? А? В тайге можно, спьяну, треснуться зубами о сосну, и они все повылетают…

Твоя тайга, что монастырский скит. Келья. Комары. Жуть и ужас…

А Гамлет – действительно, хорош парень. Только я Шекспира не люблю. Я люблю пиво с рыбой. И рок-н-ролл. С элементами интеллектуального риска. Или наоборот: интеллектуальный риск с элементами рок-н-ролла.

На днях доделал песню, выброшенную когда-то в мусорную корзину. «Над серебром». Помнишь? Результат оказал на меня столь сильное воздействие, что я аж курить начал, хотя до этого два месяца ни-ни.

Эх! Ну что за времечко было! Золотое! Найти бы рецептик, чтоб существовать в пяти измерениях одновременно, и двигаться во времени, как мы – в наших трех, грешных. Пошел бы сейчас обратно, допил бы то, что не допито, долюбил бы тех, кто не долюблены. Вот класс! Проглотил пилюлю, и мир стал для тебя не просто Землей, а пружиной диаметром с планету. И вот ты идешь по этой пружине, и останавливаешься в том периоде, который тебе больше всего по душе.

Ау! Ты меня слышишь?! Черт знает, о чем пишу. Я ведь сейчас того, слегка под градусом. Боюсь стоматологов – жуть! Почти как парикмахеров…

Вспоминаю себя пьяным в тот день, когда вы с Виктором поспорили по поводу смерти, и он сказал, что смерть – это единственный, доступный для каждого из нас портал. Но мы не умеем им пользоваться…

Впрочем, не будем о грустном. Напиши-ка лучше, что такое, тайга. Тайга на морозе. И когда идет снег. Мне ж интересно!

А Гамлет действительно был симпатичным парнем. Только коварство и лживость капиталистического образа жизни загубили в нем все светлое и юное. Под конец стал тыкать шпагой куда надо и куда не надо. Например, проткнул своего дядюшку. И тот, разумеется, умер. И Лоэрта проткнул. А мамочка выпила из кубка. А в кубке был яд. Впрочем, зря я тебе пересказываю содержание. Ты его знаешь не хуже меня.

Только все они дураки. Им бы жить да жить, сквозь годы мчась, а тут куча трупов. Но, разумеется, подано красиво. Как букет разбитых бутылок. Но смотреть приятно. Даже можно восхищаться…»

Леонардо да Винчи (1452–1519). Из флорентийской тетради:

«Среди вещей, существующих меж нас, ничто занимает первое место… То, что называется ничто, обретается во времени и в словах; во времени обретается оно среди прошлого и будущего и ничего не удерживает от настоящего; также и в словах – в том, о чем говорится, что его нет или что оно невозможно.

Ничто пребывает во времени и в прошлое и будущее простирает свои [руки], коими захватывает все минувшие дела и грядущие, как природы, так и существ одушевленных, и ничего не имеет от неделимого настоящего. Оно не распространяется на сущность какой-либо вещи…»