PORKO

– Кайл Патами. А сейчас, через пару затяжек, я стану герцогом Альба, и отправлюсь крушить Павла при Абруцци.

– В здании работают шизофреники, – сказал Рэй. – Это хорошо. В своей среде намного легче поймать за хвост чертов комфорт.

– Давно ты здесь, Кайл?

– Два дня. Я работаю на Чарльза Баркса. Я его парень.

Я дернулся и перевернул зеркало с горкой.

– Джеймс, блять. Это же тысяча баксов в порошковом эквиваленте.

– У меня есть кое-что круче.

Я спешно отряхнулся и убрал волшебный мешочек в брюки.

– Твою мать, мобильник сел. Эй, Кайл! Или как тебя уже. Не одолжишь трубку на пару минут? Надо… сделать звонок.

Пока я ждал ответа, по полу приехал новенький смартфон.

– Пароль – две тройки, – передал сосед.

– Это что, – удивился Рэй, – капитал? Или размер?

Я добрался до галереи снимков и видео быстрее, чем сообразил, что попал в архив лучшей порнухи однозадачных римских патрициев. Задница зудела от желания разослать материалы по новостным порталам.

– Что здесь такого? – не поняли Терри. – Миллиардерам не могу нравиться мальчики? Я думаю, у него их целый подвал.

Я выключил звук и нажал на один из файлов. Парень в догги принимал улыбающегося на фронтальную камеру Баркса.

– Ты, вроде бы, звонить хотел, – послышалось из-за перегородки.

– Скажи, что разговариваешь на языке немых, – подсказал Рэй.

– Вспоминаю номер.

Когда дверь вышибли вместе с щеколдой, я выпустил газы. Поправив пиджак, Кайл из видео склонил голову.

– Это мое личное, Джеймс. Ты не имел права этого делать. Значит, вернешь.

– Это единственное место, где призыв смыться звучит органично.

Удар, прилетевший мне в голову, отправил всех троих в спячку. Друзья говорят мне, что я медведь.

Я не верю.

стадия 3.

Пока я лежал грудью на тренажере для пресса, со связанными за спиной руками, во рту набралась гуща солоноватой крови. Я проглотил, потому что хотел пить.

– Кровавая Мэри, – сказал Рэй. – Первой группы. Интересно, если во время брудершафта шепнуть гею, что у тебя два входа, каковы шансы на освобождение?

В темноте пахло сырым бетоном.

– Вот что я скажу, ребята, – двигая отсутствующим мизинцем, заметил я. – По всей вероятности, у меня сломан нос.

– Он тебе не нужен. Помнишь соседку по площадке, Лизу Зойф? Она душилась так, что на теле образовывался новый слой парфюмерной кожи. Когда ее трахаешь, у тебя ощущение, будто ты оплодотворяешь гигантскую бабочку-нимфоманку. Что ты пчела, которой всегда мало.

– Вы что, спали с Лизой? – дернулся я. – Вы, два кретина. Она же инвалид.

– Это Рэй, – вздохнул Терри. – На моей совести только подвязки для яиц.

Однажды, завернув в дом удовольствий после провальной сессии с одной из пациенток, я обнаружил в паху скрещенные резинки, вплотную прижимающие чресла к стволу. Вернее, обнаружила одна из девочек.

Она спросила только одно:

– Доктор Порк. Это что, знак бесконечности?

– Вообще-то, – напомнил антагонист, – Киру из борделя усыновил не я. Чертов моралфаг.

Я не мог двигать ничем. Даже друзьями.

– Я действовал из лучших побуждений, – огрызнулся Терри.

– Скажи это Джеймсу. Признайся в промахе. Он любил совать самый маленький палец на правой руке себе в жопу, а теперь, возможно, его ждет приключение куда толще.

– Бесплотные ублюдки, – процедил я.

– Кстати, Лиза вскоре пропала, – добавил Рэй. – Если это дело рук Берка, мне очень интересно, как он решил проблему с температурой плавления коляски.

Меня стошнило в темноту.

– Кокс выходит, Порк?

Свет лампы ударил в лицо. Его на мгновение заслонила движущаяся тень.

– Ты сейчас в позе, которая у геев со специальностью «садизм» называется “несовместимо с жизнью”.

Кайл хлопнул, и загорелся свет. Голые стены подвала выглядели серой тюрьмой для маломобильных пленников. В углу, справа от меня, сидел Чарльз.

– Он не дергается, – разочарованно сказал миллиардер. – Не шевелится. Не спрашивает, что от него нужно. Ты его заморил? Разве бывает такое, что труп блюет?

– И потеет, – добавил Рэй. – От волнения.

– Он обдолбан, шеф, – пнул меня парень. – Обхерачился порошка. Снежный кронпринц.

– Пока он приходит в себя, – протянул Баркс, – не мог бы ты быстренько отсосать? Я очень напряжен.

Я с силой зажмурился.

– О, блять, – прошептал Терри. – О, Боже праведный. Джеймс. Как друг, я бы заткнул твои уши твоими же пальцами. Но. Сам понимаешь.

– Всегда мечтал побывать на такой вечеринке, – сказал Рэй. – Нет, парни. Поймите меня правильно. С помощью зрения я получаю информацию о том, как делать не нужно. Это называется эмпирический опыт.

Я слышал, как брюки ползут вниз по волосатым ногам. Самый противный звук из тех, с каких мужчина может начать безмолвный отчет перед своим узаконенным бюрократией боссом. Самое незавидное положение свидетеля. Самый худший день в жизни образованного психопата.

Кайл чмокал.

– Впрочем, – начал Рэй, – это не наше дело, но в нашу пользу. Я не хочу быть изнасилованным в задницу. Кто согласен, поднимите руку.

– Очень смешно, – ответил я. – Спасибо.

– Пусть меня отдадут в музей неопределенности, эта эссенция с левого плеча права, – сказал Терри. – Мы здесь не в качестве третьего лица.

– Поднажми, – простонал Чарльз.