Порнограф

— Ба! Какой у нас экстерьерчик! — профессионально тормошит пса. — Ууу, какие зубки! — И мне. — Лопухин, где скоммуниздил такую пятнашечку! Ууу, мой сладенький.

— Подарок, — цедю сквозь зубы.

— А теперь это мой подарок! — кричит Мария, буквально вешаясь на широком кожаном ошейнике пса.

— Твой, детка, твой.

— Дав-дав! — не спорит Ванечка.

После суматохи, лая, криков прощания, «Нива» укатила в сторону области, а мы с Марией отправились к её дому. Я был рассеян и задумчив. Дочь на это обратила внимания. Я повинился: дела-дела, родная. А ты эти дела выбрось из головы, посоветовала, отмахивая мне рукой. Я согласно кивнул, глядя, как она, визжа, врезается в группу своих подружек.

Конечно, я бы с радостью последовал совету дочери: выбросил из головы все проблемы… к черту!.. И что? Быть как пациент Лб-66. Прекрасная перспектива.

Я шел по городу и чувствовал, что скоро грянет буря. После недоброго затишья — будет буря. Она уже где-то рядом. На чистом небе появились первые скользящие облачка. И спасаться напрасно — вокруг выжженная целина.

После неудачного эксперимента в компьютерном центре я, Хулио и Сосо Мамиашвили обсудили создавшееся положение и пришли к выводу, что ситуация хреновая. Единственный рычажок, которым мы можем воспользоваться дискетка, и то в том случае, если мы её расшифруем.

— Делаем паузу, — предложил Хулио. — Ваньо думает о пароли, а наша организация тихо-тихо… разрабатывает… господина Савелло…

— На предмет чего? — не понял я.

— Пока… на предмет его личных контактов.

Я жестом показал свое видение этих «личных контактов»: щелк — и нет проблем. Хулио запротестовал — зачем, нет нужды в столь радикальных изменениях на политической арене. Основная цель — программа «S». Что, кто, зачем и почему? Вот на эти детские вопросы нам нужно получить ответы. Ага, вздохнул я, пока их получишь, шкуру живьем сдерут. Ну, пожалуй, ты, Ваньо, первый шкурник на деревне, благодушно хохотнул Хулио, так, князь? Разумеется, Сосо, разгоряченный «Бешеной Мэри» подтвердил это неверное мнение о моих профессиональных способностях. Я понял, что мои приятели спелись-спились и покинул их приятное общество, чтобы в уединении подумать о пароле.

Куда там! В клоповнике неистовствовали шекспировские страсти по причине того, что ханурик Гена навсегда загнулся на унитазе. Сел на общественный престол и — все, всем привет!.. И жильцы вместо того, чтобы оплакивать пропойную душеньку, принялись собачиться из-за освободившейся комнаты в семнадцать метров. Хоромы, блядь, матерился я, когда очередной жилец появлялся в дверях с просьбой поддержать его ходатайство о расширении. В конце концов я заявил, что сам буду расширяться, поскольку у меня животные принадлежат к разным видам хищников. Соседи оскорбились и оставили меня в покое. Размышляя о бренности существования, я начал гулять с дискеткой по комнате. С определенной целью — упрятать спрессованный в пластмассу миллион долларов, чтобы ни одна собака, понимаешь… И обратил внимание на дога Ванечку.

Когда вопрос с дискеткой был решен, я упал на тахту и уснул со спокойной, прошу прощения, совестью. Под утро появилась призрачная бабка Ефросинья. Она была всклокоченная, как туман на дереве, и заметно нервничала. Если можно так выразиться по отношению к призраку.

— Ох, поганец, доигралси! — переживала. — От тёбя, Ванёк, загнуть в бараню роговину.

— Ничего, прорвемся, ба, — отмахивался. — Сказала бы лучше пароль?..

— В хвост и в гриву такого лупцовати, — расстраивалась. — Якую таку паролю, прости мя Господи!

— Словцо какое. Или знак.

— Тьфу на тёбя, засоранец! — уходила в открытое окно, где стыло раннее утро. — У святово Егория с коня подкову срезали, да в гадину медициньску звернули. То-то и оно…

Прошамкав эти аллегории, призрак с чувством выполненного долга удалился. Понятно, что поздним утром я ничего не вспомнил, а занялся текущими проблемами. По телефону нашел Аи и договорился о встрече на бульваре… и так далее.