Порножовщина

Нет, сейчас ты тот, кого создали твой отец и "Чернильница". На самом деле ты добрый, любящий человек. Я знаю твое сердце. Этот человек теперь для нас не опасен. Отпусти его. Мы не знаем, как он стал работать на мафию. Ты достаточно силен, чтобы сделать правильный выбор.

Твое сострадание растрачивается на него впустую. Он этого не заслуживает.

Это не про него. Это про тебя. Ты всегда говоришь мне, что тебя не волнует прошлое, но ты понимаешь, что держишься за эту ярость? Твой отец передал это тебе. Это его наследие, не твое. Отпусти этого человека. Сделай это не из-за того, кто он и какой, а из-за того, кто ты.

Я обращаю свое внимание на мужчину, которого держу над землей. Образы его жизни проходят через меня к Эшли. Вместе мы переживаем его одиночество в детстве и постоянное состояние голода. Мы чувствуем его страх, но не перед нами. Он боится мужчин по соседству — тех, кто чувствует его уязвимость и кружит вокруг, как акулы, ожидая, когда он станет достаточно взрослым, чтобы работать на них.

У него не было ни единого шанса.

Воспоминания мужчины сменяются ужасом, когда он понимает, что и Эшли, и я можем читать его мысли. Моя хватка ослабевает, и я ставлю его на землю, не выпуская, но и не причиняя ему боли.

Ты мог бы оставить ту жизнь сейчас, если бы захотел.

Мужчина отвечает вслух:

— Я не могу. Он убьет меня, — он оглядывается. — Я и так подвел его дважды. Большинству людей дается один шанс, но я ему нравлюсь, и я был на смене в ту ночь, когда твой друг перерезал всех охранников. После того, как я выздоровел, он сказал мне привести к нему одного из вас.

Я отпускаю его.

— Ты хочешь быть свободным?

С лицом, блестящим от пота, мужчина пожимает плечами.

— Я не знаю никакой жизни, кроме этой.

Мне знакомо это чувство.

— Ты мог бы помочь ему. Мы могли бы. У меня отложены кое-какие деньги. Мы могли бы отправить его подальше отсюда, где его никто не знает, и он мог бы начать все сначала. Мы знаем, как изготавливать фальшивые документы, — говорит Эшли.

— Зачем вам это? — удивленно спрашивает мужчина.

Мне не нужно задавать Эшли вопрос. Наши руки все еще соприкасаются.

Она хочет спасти меня и думает, что его спасение — шаг к тому, чтобы это произошло.

Я киваю.

— Хорошо, — поворачиваюсь обратно к мужчине. — Мы спасем тебя, черт возьми, и ты проживешь долгую и счастливую жизнь вдали от всего этого, — я отхожу от Эшли, разрывая связь, и кладу руку мужчине на плечо.

Но если ты вернешься или расскажешь кому-нибудь о нас, я выслежу тебя и всех, кого ты любишь, и медленно убью тебя у них на глазах… я буду наслаждаться каждым моментом. Мы друг друга поняли?

Мужчина кивает. Я чувствую не только его страх, но и… надежду? Благодарность?

Я отдергиваю руку.

Я этого не ожидал.

Один из верзил стонет рядом с нами. Тот, которого я только что освободил, говорит:

— Они знают о тебе недостаточно, чтобы эта информация имела значение. Мы никому не рассказываем больше, чем им нужно знать.

— Хорошо. Тогда поехали с нами. Мы оформим новое удостоверение личности и вывезем тебя из города сегодня вечером.

Пальцы Эшли переплетаются с моими.

— Потому что так будет правильно, — она оглядывается на других мужчин. — А что насчет них?

Мужчина, которого я пощадил только из-за Эшли, достал свой телефон. Я напрягаюсь, но он набирает 911, а затем кладет телефон рядом с одним из мужчин на земле.

— Они получат помощь, и, если полиция подключит немного логики, то свяжет это с Андолетти.

— А с нами? — спрашивает Эшли.

Он качает головой.

— Андолетти старается никогда не оформлять задачи в письменном виде.

Эшли поджимает губы и еще раз смотрит на лежащих на земле мужчин.

— Я ненавижу одну мысль о том, чтобы бросить их тут. Некоторые из них тоже могли бы быть хорошими людьми.

— Они не щенки, — я провожаю ее к машине. — Мы не можем забрать их всех домой.

— Если только они в этом не нуждаются, — говорит она, и будь я проклят, если она не имеет в виду именно это.

Я вздыхаю.

— Дай им время исцелиться. Тогда посмотрим, — я открываю дверцу машины, чтобы помочь ей забраться внутрь. — Но ничего не обещаю.

Она быстро целует меня, прежде чем скользнуть на водительское сиденье.

— Спасибо.