Порочестер или Контрвиртуал (СИ)

- Люди, идите сюда, сюда!!! - дурным голосом завопила она так, что мы - в это время рассредоточенные по разным углам участка - даже сквозь полиэтилен услышали. Конечно, тут же бросились на зов, перепугавшись, что с Аллой что-то приключилось ("или она с её неповоротливостью что-то поломала" - Елена). Но, когда все увидели, в чём дело (Алла от восторга даже не могла говорить, а издавала невнятные звуки, жестами указывая на виновника торжества), испуганное молчание уступило место разноголосому сюсюканью осчастливленных земледельцев, среди которых, должен признаться, был и я. Даже скептичная Лена невесть где растеряла свой скепсис: забавно было смотреть, как она, от потрясения забыв о приличиях, прыгает на одной ножке и с силой хлопает по плечу то меня, то Порочестера, вереща: - Первенец! Ребята, это же наш первенец! Вы чувствуете себя отцами?.. - Что уж говорить о Порочестере, которому только дай повод сладко распищаться и пустить скупую мужскую слезу. Впрочем, скоро все притихли - то ли из страха перед некоей тайной, на которую жутковато-маняще намекал стоящий в теплице острый запах зелени, то ли от переполненности, невозможности адекватно выразить распиравшие нас чувства.

- Я ему подарок на первый зубок куплю, - растерянно бормотал Порочестер, потирая потные от волнения ладони. - Вкусное удобрение какое-нибудь… Все стояли красные, взлохмаченные, перепачканные в земле - у девчонок даже мордочки невесть когда успели загваздаться, - и сияющими глазами смотрели друг на друга. Это было удивительное мгновение, такие выпадают людям нечасто. Мы были одним целым, между нами не существовало ни ревности, ни скепсиса, ни обид, ни раздражения, ни прочих поводов для склок.

- Пожалуй, такое дело надо обмыть, - наконец, нарушил я это густое, полное чувств молчание. Умница Елена предложила поискать, нет ли где ещё плодов. И точно: общие поиски увенчались обнаружением ещё трёх помидорчиков. Тут Порочестер, вдруг что-то вспомнив, выскочил из теплицы и, смешно перебирая короткими ножками, засеменил в сторону дома. Догадываясь, в чём дело, я украдкой выскользнул следом и отправился за ним - мне было интересно посмотреть, что и как станет делать мой друг. И точно - я нашёл его именно там, где ожидал найти: на задах, сидящим на корточках у грядки, где рос его возлюбленный физалис - тоже паслёновый. Увы, он почему-то явно отставал от своего двоюродного брата.

- Ничего-ничего, - бормотал Порочестер, обирая с земли мелкие сорняки, - мы ещё себя покажем… Мы зато из них всех - самые красивые… То-то будут зелёные фонарики Аллочке для натюрморта… Его общение с капризным овощем выглядело так интимно, что я поспешил тихо, на цыпочках отойти. Чуть позже, когда немного спала жара, вспомнили о моём предложении: вынесли наружу небольшой столик вместе со складными стульями и принялись "обмывать". (Сам я, правда, пил только чай - осваивал кабальные шофёрские привычки). Девчата устремили зажмуренные лица к уходящему солнышку - ловили прилипчивый неагрессивный загар. Порочестер, которого всё не отпускало умильно-расслабленное настроение, вдруг принялся рассуждать о том, что мы всё-таки не совсем правильные земледельцы:

- Раз уж мы так хорошо показали себя в деле, надо пойти до конца и стать настоящими сельчанами. Все так делают. Леночка, у тебя там, в твоих антикварных залежах, не завалялось часом какого ни на есть самогонного аппарата?..

- Ещё не хватало, - поморщилась Елена. - Сосёшь свой "Курвуазье" - и соси.

- А у меня папа когда-то гнал, - мечтательно сказала Алла. - Дома, на плите стоял агрегат. Огромный такой. А внизу, под окном - банки с этим, как его… первачом… А тогда нельзя было, самогонщиков ловили, наказывали. Я в детский сад ходила, мне родители велели никому не говорить, даже подружкам, - а то папу в тюрьму посадят. И я молчала, как партизан, ни разу папу не выдала…

- Ещё совсем тютютюсенькая была - а уже можно было доверять! - восхитился Порочестер и поцеловал Алле руку.

***