Порочная игрушка (ЛП)

Я киваю. Теплой рукой Бракс хватает меня за лодыжку, и я чувствую, как он привязывает ее к ближайшему столбику, и мысленно благодарю его — в таком положении моя бедная задница будет в безопасности. Я расслаблена, пока он делает быструю аккуратную работу, привязывая мои руки и ноги к столбикам. По крайней мере, эта комната намного теплее, чем Дыра; и если я смогла пройти Дыру, то справлюсь и с тем, что он приготовил для меня сейчас.

— Открой глаза.

Кроме этого.

Прикусив губу, я слегка качаю головой. Что он сделает? Заставит меня открыть глаза?

— Сейчас же, Банни.

Я снова качаю головой.

— Хорошо, будь по-твоему. Но я получу то, что хочу, — говорит он мне спокойным голосом.

Удар.

Что-то впивается в мое бедро, и я вскрикиваю в шоке, но отказываюсь открыть глаза. Он бьет меня чем-то, и это ужасно больно!

— Открой.

— Нет, сэр.

Удар.

ГЛАВА 16

Он

Она вздрагивает каждый раз, когда я шлепаю ее маленьким кожаным флоггером, купленным сегодня Дюбуа по моей просьбе, пока мы ужинали в ресторане. Хочу, чтобы она открыла глаза и сказала, почему ненавидит эту комнату. Пока это ее единственная слабость, и я должен знать почему. Это, блядь, сводит меня с ума.

— Открой глаза…

Она плотнее сжимает веки, отказываясь подчиняться. Так что на этот раз я наношу удар по ее груди. Банни вскрикивает, и ее дерзкий носик краснеет, пока она пытается сдержать слезы.

Так продолжается какое-то время: я требую, чтобы она открыла глаза, а она отказывается. Мне нравится наблюдать, как ее бледная кожа становится красной от ударов, которые я наношу. Проклятье! Из-за нее я весь день ходил со стояком, но я не хочу освобождения, пока не сломаю ее.

А я сломаю ее.

Потому что она сломала меня.

Сегодня во время покупок я не узнавал себя. Банни была великолепна во всем, что примеряла. Я не мог сказать ей «нет» и, в конечном счете, скупил для нее половину Сиэтла. Несмотря на потребность быть жестким и обращаться с ней, как с игрушкой, я обнаружил, что выполняю любой ее каприз, потакаю каждому ее желанию и хожу за ней, как влюбленный щенок. Я даже купил ей чертовы цветы, потому что у меня захватило дух, когда во время прогулки она наклонилась, чтобы понюхать их. И я хотел увидеть ее такой снова. Она стала мне дорога, пробралась мне под кожу, а теперь пришло время сделать с ней то же самое.

— Открой. Свои. Глаза.

Конечно, она отказывается, и на этот раз я бью ее раскрытую киску кончиком флоггера. Игрушка кричит и извивается, несмотря на то, что связана. Я жажду поцеловать ее и уверить в том, что все будет в порядке.

Именно поэтому мне нужно причинить ей боль.

Наказать ее.

Заставить повернуться лицом к страхам.

Так, чтобы я мог упиваться ими, упиваться ужасом и отчаянием в ее глазах.

Мне нужно кончить на ее грудь и оставить так, пока не высохнет.

Да, именно это я и сделаю.

Удар! Удар! Удар!

Бью три раза подряд по ее киске. До сих пор я не бил ее по одному и тому же месту. Теперь я хочу посмотреть, как она страдает.

— Почему ты не спишь здесь, Банни? — Мой голос мягкий, почти заботливый. Но мне, блядь, все равно. Да, верно. Даже я знаю, что это ложь.

— Потому что, — говорит она с придыханием, — я не могу.

— Ты можешь. И ты будешь.

Удар!

Так продолжается, пока она не начинает плакать и умолять меня остановиться. Но я не могу остановиться. Все во мне страстно желает узнать ответ. Это ключ от ее тайны — и я узнаю в чем дело.

— Тебе нравится, когда я бью твою сладкую киску?

— Нет!

Удар!

Банни вздрагивает, и мне интересно, врет ли она. Я проскальзываю своим пальцем между ее бедер и толкаюсь в ее горячую киску. Мокрая.

— Чертова лгунья, — говорю я с усмешкой.

Ее тело расслабляется, и я вздыхаю. Как же она упряма.

— Хочешь, чтобы я остановился, Банни?

— Да.

Удар! Удар! Удар!

Слезы струятся по ее щекам, но она все еще отказывается открыть глаза. Я наношу еще несколько ударов по ее клитору, пока она не начинает стонать и содрогаться от мощного оргазма. Но глаза не открывает, поэтому я пробую другую тактику.

Отбросив флоггер, я развязываю ее ноги, и она прижимает их к груди.

— Ты хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью, и ты могла уснуть, Джессика?

Ее рот приоткрыт, веки трепещут. Я знаю, что она хочет посмотреть на меня.

— Детка, открой глаза. Сосредоточься на мне. Забудь обо всем. Я твой наркотик, Джесс. Посмотри на меня. — Мой голос тверд и обещает защитить ее.

Она чувствует это, как будто мы связаны невидимой нитью, и слегка приоткрывает свои опухшие от слез глаза. Банни смотрит на меня и открывает их шире. Она не смеет смотреть на что-то другое, кроме меня. Власть над ней наполняет мою душу — я всегда хочу быть единственным, кого она видит.

— Хорошая девочка. Это всегда я, понимаешь? Все остальное не имеет значения. Я — твой хозяин. Даритель всех твоих оргазмов; тот, кто выполняет все твои желания; тот, кто хочет каждую частичку тебя.

Она кивает и улыбается мне, продолжая смотреть на меня, когда я поднимаюсь на кровать, устраиваясь между ее ног.

— Смотри на меня, когда я войду в тебя, Джессика.