Порочная игрушка (ЛП)

Я хмурюсь, потому что у меня нет ни денег, ни документов, ни транспорта. Всю эту неделю, пока Бракс был в отъезде, я искала в интернете место, куда могла бы сбежать и начать новую жизнь. Точно не Великобритания — я покончила с той жизнью. И уж точно не восток страны. Джимми нашел бы меня в одно мгновение. Я подумывала о Небраске или Канзасе, или каком-то другом малоизвестном штате, где смогла бы затеряться. Но до этой корзины с персиками я не задумывалась над этим всерьез.

Теперь же это неизбежно.

Сгибаю карточку пополам и кладу ее на стол. Запах персиков — любимый запах Джимми — кажется, насыщает воздух вокруг меня. Желудок скручивает спазмом. И все же… Я все еще здесь. Смотрю на нее.

Я могу попросить Бракса освободить меня, даже если из-за этого лишусь оплаты. Но что-то подсказывает мне, что он не отпустит свою драгоценную игрушку так легко. Так что мне остается только сидеть в его огромном доме и ждать завершения контракта. Когда это произойдет, я возьму деньги и сбегу. Надеюсь, мне хватит времени скрыться, прежде чем Джимми доберется до меня.

— Ты знаешь, — щебечет Кристина, когда снова заходит в комнату, — пока мистер Кеннеди летит обратно, я могла бы сделать из них коблер. (Примеч.: традиционный американский и британский десерт, похожий на «шарлотку»).

Он возвращается? Сегодня?

Мысль о том, чтобы есть коблер с персиками, которые прислал Джимми, выводит меня из себя. Я встаю из-за стола и проношусь мимо нее.

— У меня аллергия на персики, — лгу я. — Меня сейчас стошнит.

Направляюсь в гостевую ванну и сразу подхожу к раковине. Я умываю лицо холодной водой, пытаясь удержаться от рвотных позывов. Поднимаю взгляд и смотрю на женщину в зеркале. Синяки, которые оставил Джимми на прошлой неделе, давно прошли. Глаза не тусклые, но теперь в них плещется нефритовая ярость. И без того светлая кожа бледнеет еще больше, пока я разглядываю свое отражение. Собираю волосы в небрежный пучок, который соответствует моему неряшливому виду в штанах для йоги и толстовке.

— О, Джессика, мне так жаль, — говорит мне Кристина, встав позади меня, — я понятия не имела, что у тебя аллергия. Выкину их, а мистеру Кеннеди скажем, что я их убрала. Пойду приготовлю куриный суп с лапшой, а то у тебя нездоровый вид.

Я с благодарностью киваю и рассеянно машу ей. Когда она уходит, я вспоминаю про таблетки Гленн и открываю шкаф. Мои руки трясутся, и пузырек с таблетками гремит, пока я вытаскиваю его из полотенец.

Таблетки, безусловно, помогут стереть мучительные мысли о Джимми. Но все же они затуманят мой разум, а мне нужно быть трезвой. Если есть хоть какая-то надежда на спасение из этого хаоса.

Осторожно кладу их обратно и возвращаюсь к зеркалу. Цвет вернулся к моим щекам, и я пытаюсь улыбнуться. Получается плохо и улыбка выглядит неестественной. Было время, когда я могла притворяться без усилий — Джимми научил меня. Но теперь? Теперь мне не хочется притворяться.

Не хочу быть боксерской грушей Джимми.

Не хочу быть чертовой рабыней Корги.

Не желаю быть игрушкой Бракса.

Я просто хочу быть Джессикой, мамой Грейс. Женщиной с шансом начать все заново.

Слезы катятся по моим щекам от одной мысли о ней. Мое сердце сжимается в груди, и я в миллионный раз проклинаю Бога за то, что он забрал ее у меня.

* * *

— Ты ведь знаешь, мы не бедные, Персик. Я могу нанять кого-нибудь покрасить детскую. К тому же, разве доктор не сказал тебе не лазить по лестницам? — обманчиво сладким голосом спрашивает Джимми из дверного проема позади меня. Его слова нежные, но ледяной страх пробегает по моей спине.

Его присутствие пугает меня, и я спускаюсь с лестницы, прежде чем он решает мне помочь. Я никогда не нуждалась в его помощи. Его помощь, как правило, означает пощечину или толчок в спину. Так что на лестнице его помощь может быть опасной. Я хожу на цыпочках, делая все, чтобы угодить ему, и чтобы он отстал от меня. Я планировала оставить его, когда узнала, что беременна. Теперь мне нужно быть более осторожной: нас теперь двое, и мне нужно думать не только о себе.