Порочная королева. Роман о Екатерине Говард

– Скоро я велю привезти их, – сказал он.

Она побаивалась встречи со старшей дочерью короля леди Марией, которая была на пять лет старше ее. И хотя молва превозносила Марию за набожность, благочестие и доброту, говорили также, что она ожесточена из-за развода родителей и отсутствия мужа. Мария нашла утешение в вере, которую разделяла с Екатериной, но, судя по слухам, жила как монахиня. Казалось, она не вольется в ближний круг королевы, где любили веселье и разные удовольствия, а потому Екатерина ничего не сделала, чтобы заручиться дружбой Марии, даже не написала ей.

В результате, когда в начале декабря ее падчерица приехала с визитом ко двору, Екатерина была полна дурных предчувствий. Роскошно одетая в бархат и меха, сверкая украшениями и меньше всего походя на монахиню, Мария вошла в приемный зал Генриха и сделала перед отцом низкий реверанс. Это была невзрачная молодая женщина с рыжими волосами, вздернутым носом, поджатыми губами и напряженным взглядом. Она смотрела так, будто была близорука, и держалась с достоинством, но при этом робела.

Поднявшись из реверанса, Мария внимательно посмотрела на королеву. Та почувствовала себя под прицелом и нервно улыбнулась. Мария ответила ей, хотя улыбка затронула только ее губы.

– Я оставлю вас, леди, чтобы вы познакомились ближе, – сияя, сказал Генрих и покинул апартаменты королевы.

Дамы сразу собрались вокруг Марии, осыпали ее любезностями и окружили заботами, чем обычно пользовалась Екатерина, так что остаток дня гостья была центром внимания.

Королева сидела в стороне, по собственному выбору, чувствовала себя немного заброшенной и от души надеялась, что Мария не задержится при дворе на три дня. Что касается двух фрейлин, которые прибыли с ней, то они вообще игнорировали Екатерину!

В какой-то момент, когда она сидела за вёрджинелом и с силой жала на клавиши, чтобы инструмент звучал как можно громче, Мария подошла к ней:

– Можно мне посидеть с вашей милостью?

– Конечно, – сдержанно ответила Екатерина.

– Я слышала, вы друг истинной веры, – сказала Мария. – Она нуждается в такой защитнице в эти трудные времена.

– Верно, – коротко ответила Екатерина, не желая смягчаться.

– Я была рада услышать, что его милость мой отец счастлив в браке, – продолжила Мария. – Надеюсь, ваша милость тоже довольны. Если вам когда-нибудь понадобится совет или помощь, я с радостью откликнусь. Вы очень молоды и неопытны в придворных обычаях. Моя мать была королевой и прекрасным примером для всех.

– Благодарю вас, – сказала Екатерина, злясь, потому что Мария явно считала ее недотягивающей до высокого идеала, каким была ее мать, и намекала, что юность и неопытность не позволят ей быть хорошей королевой. – Мне почти двадцать, и у меня в наставниках сам король. Вы знаете, как он внимателен.

– Да. Я знаю его гораздо дольше, чем ваша милость, – сказала Мария, чем еще сильнее разожгла ярость Кэтрин.

Не успела она придумать едкий ответ, как к ним подошла и села рядом леди Саффолк. Она взяла Марию за руку и сказала:

– Моя почтенная родительница очень любила мать вашей милости. Вам будет грустно услышать, что она умерла в прошлом году.

– Это действительно печальная новость, – отозвалась Мария, и глаза ее наполнились слезами. – Я любила вашу матушку. Она всегда была ко мне добра. И моя праведная мать обожала ее.

Они предались воспоминаниям, к которым подключились и другие дамы, и Екатерина опять почувствовала себя изгоем. У нее не было ничего общего с Марией. Кроме веры, ничто их не связывало. Обязанность придворных дам – прислуживать ей и развлекать ее, а не бесконечно лебезить перед Марией! Екатерина так и сказала Генриху за ужином.

– Они игнорировали меня бо́льшую часть вечера, – пожаловалась она.

– Простите их, дорогая. Некоторые из них знали мою дочь с детства.

На мгновение он задумался, словно вспомнил то далекое время, когда был молод и женат на Екатерине Арагонской, обожал свою дочь и продолжал надеяться на сына. Если бы та родила этого сына, история пошла бы по совершенно иному пути. Екатерина, наверное, сегодня здесь не сидела бы.

– Дело не только в моих дамах! Сама леди Мария обращалась со мной без должного уважения. А две фрейлины, которых она привезла с собой, просто не обращали на меня внимания!

– Я понимаю, – вздохнул Генрих. – Хорошо, если вы хотите, Кэтрин, я отправлю Марию к ее брату Эдуарду в Эшридж. Я скажу ей, что мы уезжаем в Отлендс. И прикажу, чтобы этих фрейлин уволили.

– Благодарю вас, Генрих, – сказала Екатерина, кладя ладонь на его руку.

Король выглядел несчастным. Разумеется, ему было приятно видеть дочь. Екатерина почувствовала неловкость оттого, что заставляет его отослать Марию прочь. Но та сама виновата. Нужно было объяснить своим фрейлинам, что те должны оказывать должное почтение королеве, и самой не говорить с ней таким покровительственным тоном.

Утром Генрих пришел на конюшню с опозданием. Следом за ним появился месье Шапюи.