Порочная королева. Роман о Екатерине Говард

Послышался робкий стук в деревянные воротца.

– Войдите! – крикнул король.

И появился Том Калпепер, очень бледный.

Увидев его, Екатерина ужаснулась, но быстро сообразила: вполне естественно, что он здесь, как один из самых близких к королю джентльменов. И они не делали ничего дурного, им нечего стыдиться.

Не взглянув на нее, Том с бесстрастным лицом опустился на одно колено:

– Ваша милость, я пришел сообщить, что распоряжение, отданное вами вчера, выполнено.

Генрих перестал улыбаться:

– Благодарю, что дали мне знать. Можете идти.

Том встал, поклонился и вышел, так и не удостоив Екатерину взглядом.

Лицо Генриха окаменело. Он сидел задумчивый и молчал.

– Что случилось? – спросила она.

Король посмотрел на нее пустыми глазами. Он как будто вообще забыл, что она здесь.

– Увы, дорогая, мне бы не хотелось ничем омрачать наш медовый месяц, но некоторых проблем не избежать. Вам нужно знать: вчера казнили Кромвеля. Я просил не беспокоить меня разговорами об этом, потому что был день нашей свадьбы.

Он приказал казнить Кромвеля в день их свадьбы? Екатерина не могла в такое поверить. И тем не менее в каком-то смысле момент был выбран очень подходящий. Кромвель вовлек Генриха в брак, который так и не стал настоящим супружеским союзом и принес много забот и огорчений. Неудивительно, что король посчитал уместным, чтобы опальный министр заплатил за свои злодеяния в тот день, когда сам он берет в жены другую женщину.

Ей следовало радоваться, что Кромвеля больше нет. Дядя Норфолк и все ее родственники Говарды ненавидели его и поклялись уничтожить. Они обрадуются, что он мертв и путь к власти для них расчищен. Ее возвышение помогло осуществлению этого. Гибель Кромвеля оставила вакантным место, которое наверняка займет кто-нибудь из представителей католической партии, и Норфолк с Гардинером были в числе претендентов на пост. Екатерина подумала и обо всех тех, кто пережил несчастья из-за Кромвеля: первой на ум пришла королева Анна, потом сэр Томас Мор и епископ Фишер, святой человек, сложивший голову на плахе за то, что поддерживал старую веру. Теперь на Кромвеля ополчились его же подчиненные.

– Никогда больше я не стану полагаться ни на одного министра, – продолжил Генрих. – Благодаря Уолси и Кромвелю я выучил свой урок. Отныне я буду править сам. – Он вытер рот, положил салфетку на стол, медленно поднялся на ноги и сказал: – Давайте подумаем о более приятных вещах, дорогая. Вы прогуляетесь со мною по террасам?

После обеда, пока король почивал в своих апартаментах, она отправилась в парк. Кромвель не шел у нее из головы, она постоянно возвращалась к одной и той же мысли: как он чувствовал себя перед самым концом и страдал ли? Хорошо еще, что ему не пришлось взойти на костер, ведь Генрих говорил ей, что бывшего министра признали виновным в ереси и измене. Она убеждала себя, что ей не следует сожалеть о нем, но все же простая человечность требовала этого.

Погода до сих пор стояла жаркая, Екатерине было душно и неудобно в дамастовом платье. Она сняла капор и распустила волосы, их ворошил ветер. Гулять в знойный день утомительно, и Кэтрин обвела взглядом парк в поисках тенистого дерева, под которым можно было бы посидеть. Слева от нее росло купой несколько вполне подходящих для ее цели. Когда она подошла к ним, то заметила на ветвях остатки разноцветных фонариков. Это место, видимо, использовали для какого-то пикника на лоне природы.

Екатерина села на траву в тенистом месте, прислонилась спиной к стволу и закрыла глаза. Она не провела так и пяти минут, как вдруг услышала громкий всхлип, доносившийся откуда-то сзади. Испугавшись, она оглянулась, чтобы понять, кто там, и заметила торчавший из-за дерева пышный черный рукав, несомненно мужской.

Что ей делать? Потихоньку сбежать и оставить этого человека, кто бы он ни был, изливать свое горе? Вероятно, так будет лучше, ведь тот несчастный мог вовсе не оценить ее участливого вмешательства. Но пока она вставала, под ногой хрустнула ветка, и за спиной раздался шорох. Обернувшись, Екатерина увидела Тома Калпепера, который глядел на нее; лицо его исказило страдание.

– Кэтрин?! – Он явно удивился. – Прости, я имел в виду – ваша милость.

– Том! – Она была шокирована не меньше. – В чем дело? – Говоря это, Екатерина уже знала ответ и готова была наподдать самой себе за бестактность.

Он покачал головой:

– Ты сама знаешь! Услышав, что ты станешь женой короля, я сильно опечалился и с тех пор не нахожу себе места. А когда окончательно уверился, что ты для меня потеряна, то готов был умереть. Я не мог есть и почти не спал. При этом вынужден был каждый день служить королю и слушать, как он поет тебе дифирамбы.

Екатерина подняла руку, чтобы остановить его:

– Том, мне искренне жаль тебя, я понимаю твои страдания, но мне не нужно это слушать. Прости меня. Я его жена, и этого ничто не изменит. А теперь прощай. Я должна идти.

Подняв с земли капор, она развернулась и пошла назад, ко дворцу, оставив его стоять на месте. Она чувствовала себя ужасно, но не могла поступить иначе: нельзя, чтобы ее застали за разговором с Томом наедине.