Порочная красота

Патрокл давится и начинает кашлять, но я поглощена тем, что смотрю на Ахиллеса. Он ведь не сказал то, что мне показалось?

– Что?

– Было весело. Я хочу все повторить. – Он смотрит на меня, будто подначивает возразить ему. – Ты тоже этого хочешь.

Стоило бы с ним поспорить. Секс был, мягко говоря, умопомрачительным. Я говорила правду, когда заметила, что хорошо умею отделять одно от другого (спасибо отцу), но не могу быть уверена, что мое сердце не взбунтуется, если продолжу спать с ними обоими. Возможно, смогла бы устоять перед Ахиллесом, но…

Я смотрю на Патрокла. Он весь красный, но, кажется, дышит уже нормально.

– Он не обсудил это с тобой.

– Нет, – выпаливает он. – Не обсуждал.

Ахиллес пожимает плечами и потягивает кофе. Он делает вид, будто ему наплевать, но по напряжению в его плечах ясно, что итог этого разговора заботит его больше, чем он хочет признать.

– Я и не должен сперва обсуждать это с ним. Патрокл позволит чувству вины помешать ему сделать то, что он хочет, а он хочет нагнуть тебя над столом и…

– Ахиллес, хватит. – Патрокл так резко ставит кружку на стол, что кофе выплескивается ему на руку. Но он, похоже, не замечает, сверля своего возлюбленного сердитым взглядом. – Твою мать, такое ощущение, что ты никогда не думаешь, прежде чем говорить. Мы воспользовались ситуацией и…

Так, а с этим пора завязывать.

Знаю, он не хотел, чтобы его слова прозвучали так, будто он считает меня слабой, будто я не могу постоять за себя и принимать собственные решения, но в моей жизни слишком много людей не слушали меня, потому что хотели контролировать. Не думаю, что за его словами кроется злой умысел или манипуляция, но это не отменяет того, что в итоге он игнорирует мои мысли и чувства.

– А почему бы тебе не спросить меня?

Он замирает.

– Что?

– Спроси меня, – повторяю я. Он упрямится, и, возможно, в другой раз я с удовольствием стану его провоцировать, чтобы добиться реакции, но сейчас мне нужно обозначить свои границы. Либо он станет уважать их и мы продолжим разговор, либо не станет и все на этом закончится. Он не спешит говорить, и я подталкиваю его: – Это очень просто. Говоришь: «Елена, теперь, когда отголоски удовольствия развеялись, твои ощущения в связи с тем, что ты переспала с нами, как-то изменились?» Теперь попробуй ты.

Ахиллес издает смешок, и Патрокл отвечает сердитым взглядом. Наконец, он заговаривает.

– Елена, теперь, когда ты слегка дистанцировалась, я хотел бы извиниться…

– Нет.

– Что?

Я мотаю головой, не отводя взгляда.

– Нет, не нужно извиняться и делать вид, будто я не взрослый человек, обладающий свободой воли. Я не была пьяна, под кайфом или не в себе по какой-то другой причине. Вы оба несколько раз спросили меня, хочу ли продолжать, и я охотно согласилась. Неужели ты правда будешь пытаться доказать, что я не способна принимать решения, потому лишь, что хочешь наказать себя чувством вины?

Патрокл смотрит на меня открыв рот. Ахиллес наклоняется, пальцем нажимает ему на подбородок и закрывает его. Он широко улыбается.

– Нечасто кто-то лишает его дара речи.

Я жду, но Патрокл все так же смотрит, будто у меня выросла вторая голова. Я не имею морального права испытывать разочарование из-за его реакции. Думала, что он может оказаться не таким, как все, с кем общалась всю жизнь, но, видимо, это не так. У него сформировались представления обо мне еще до того, как мы снова встретились, и он предпочтет придерживаться их вместо того, чтобы узнать меня настоящую.

У меня возникает порыв встать и уйти, спрятаться там, где мне не придется ориентироваться на чувства других людей, но я гоню его прочь. Либо я хочу, чтобы он воспринимал меня всерьез, либо нет. Если хочу, нужно разобраться с этим как взрослый человек, а взрослые люди не уходят от разговора только потому, что это доставляет им неудобства. Я пытаюсь улыбнуться, но голос звучит слишком резко, чтобы мои слова можно было считать шуткой.

– Если тебе так сильно хочется наказания, я смогу раздобыть латекс и плеть. Мне такое не по вкусу, но готова один раз попробовать что угодно.

Ахиллес снова смеется.

– Я же говорил.

Наконец, небольшую вечность спустя, Патрокл поднимает кружку и делает глоток. Он смотрит на меня так, будто впервые видит. Нет, не так. Он смотрит на меня, будто я дала ему новую информацию для размышлений, и теперь ему нужно пересмотреть свои взгляды. Посмотрим, что из этого выйдет.

Когда он заговаривает снова, его голос звучит почти нормально.

– Я тебя понял.

Я не вчера родилась и не стану верить ему на слово. Даже такому, как Патрокл, несложно ввести меня в заблуждение. Или сама себя в этом убеждаю. Я обдумываю план, как сохранить небольшую дистанцию с этими мужчинами. Но в груди слышится глухой удар, который вынуждает меня прижать ладонь к сердцу.

Я обращаюсь к Ахиллесу, чтобы отвлечься.

– А что касается твоего предложения продолжить трахаться, то тут… все зависит от обстоятельств.

Он отвечает мне ленивой улыбкой, от которой все тело невольно обдает жаром. Он и правда невероятно красив.

– Каких обстоятельств, принцесса?