Порочная луна

Наклоняюсь, чтобы поднять с пола кувшин с водой, и начинаю отвинчивать крышку, бросая взгляд в сторону лестницы, когда слышу, как замок наверху со звуковым сигналом открывается. С тех пор как этот жуткий чувак спустился сюда и просунул мою руку сквозь решетку, мое сердце подскакивает к горлу, когда я слышу этот звук. Я каждый раз задерживаю дыхание, пока Кэм не появляется в поле зрения у подножия лестницы, и я наконец могу выдохнуть.

Пока я жду, мои пальцы теребят крышку кувшина с водой, и я испускаю негромкий вздох облегчения, когда эти блестящие черные ботинки приземляются на нижнюю ступеньку и пара уже знакомых темных глаз встречается с моими.

Кэм совершенно бесстрастен, но в этом нет ничего нового. Он всегда приходит сюда с неизменным самообладанием, пока я не начинаю тыкать в него пальцем, чтобы заставить снять маску. Я подношу кувшин с водой к губам, когда он направляется к моей камере, делая несколько жадных глотков, чтобы успокоить пересохшее горло. Затем я вытираю рот грязным запястьем и опускаю кувшин, бросая кинжальные взгляды на своего надзирателя, когда поворачиваюсь к нему лицом.

— Ты снова накачал меня наркотиками?! — требую я, в моем тоне слышится резкое обвинение.

Его пустое выражение лица ни на йоту не меняется.

— Пришлось задержать тебя, чтобы я мог сделать ремонт, — бормочет он, кивая в сторону окна позади меня.

Я резко оборачиваюсь, чтобы посмотреть, и мой желудок сжимается от разочарования, когда я вижу «ремонт», который он сделал. То, что когда-то обеспечивало беспрепятственный обзор внешнего мира, теперь частично закрыто блестящими металлическими прутьями, ввинченными в цементную стену над и под ней. Даже если бы я смогла снова открыть окно позади них, это больше не вариант для побега.

— Тебе повезло, что это я поймал тебя, а не кто-то другой, — ворчит Кэм, и я разворачиваюсь обратно, такая злая, что у меня практически пар идет из ушей.

— О, да? — я огрызаюсь. — Почему это? Разве они не наказали бы меня за побег так же, как тебя?

Глаза Кэма темнеют, он слегка хмурит губы.

— Тебе бы это не понравилось, — бормочет он.

Я издаю смешок, закатывая глаза.

— Кто сказал, что мне это понравилось?

— То, как ты кончила прямо на мой член, — невозмутимо отвечает он, поднимая два пальца и покачивая ими передо мной. — Дважды.

— Отвали, — ворчу я, перекидывая волосы через плечо и отворачиваясь от него, складывая руки на груди. — Значит, ты спустился сюда на несколько секунд? Или ты не хочешь, чтобы твои приятели видели, как ты трахаешь свою пленницу?

Бросив на него косой взгляд, я поднимаю подбородок, указывая на камеру в верхнем левом углу моей камеры.

— Они ни хрена не увидят, я единственный, у кого есть доступ к каналу, — мягко заявляет он. — Ну, я и мой папа, но он едва ли знает, как с этим работать. В любом случае, большую часть времени он занят другими делами.

Я смотрю на него в ответ, выгибая бровь.

Понимает ли он вообще, как много он только что отдал этим ответом?

Если Кэм и его отец — единственные, у кого есть доступ к записям с камер, то это должно означать, что они руководят этой операцией. То есть, они лидеры охотников на оборотней. У меня было ощущение, что он был важен, раз его назначили охранять меня, но я не думала, что имею дело с одним из самих боссов. Дерьмо.

Я судорожно сглатываю, откладывая это осознание в сторону, прежде чем оно сможет полностью усвоиться и уступить место сильному внутреннему волнению.

— Так ты единственный, кто наблюдал за мной? — спрашиваю я, подозрительно глядя на него.

Он кивает.

Я качаю головой, морщась.

— Это было бы довольно романтично, если бы не было так жутко, — бормочу я.

Кэм хмурится, его челюсти сжимаются, и маска стоика сползает.

— Я просто делаю свою работу, — выдавливает он.

Я издаю цокающий звук языком.

— Такой хороший маленький солдатик.

Мы долго смотрим друг на друга, я чертовски удивлена, а Кэм на грани срыва. Я могу судить об этом по тому, как вздулась вена у него на шее, а челюсть сжата так крепко, что я вижу, как напряглись мышцы на ней. Для человека с такой профессией его легко вывести из себя. Или, может быть, я просто очень хорошо умею действовать людям на нервы.

На самом деле, я знаю, что я такая. Я все время язвлю со своими друзьями, шучу, играю и пытаюсь поднять им настроение. Это делает жизнь интересной.

Что ж, это произошло. Раньше я бездельничала, чтобы избежать скуки, но теперь мне все время скучно, и от этого нет лекарства. Кэм достает меня хуже всего каждый раз, когда приходит сюда, потому что я не могу удержаться, чтобы не подтолкнуть зверя, чтобы добиться от него реакции. Все, чего я действительно хочу, — это немного волнения в свой день.

Да, я уже не испытываю страха. Если бы он собирался причинить мне боль, он бы уже это сделал. Я преодолела грань страха, и теперь я просто раздражена.

— Ладно, тебе нужно в душ, — рычит Кэм, наконец нарушая напряженное молчание между нами и кладя конец нашему состязанию в гляделках. — Ты грязная.