Порочная невинность

– Вы здесь чужой человек, Мэтью, и ваши заслуги ничего не меняют в этом отношении. Если хотите знать, то, что вы из Федерального бюро расследований, только осложняет поиски. Раз вы действительно хотите помочь здешним жителям, вам надо прибегнуть к помощи Берка Трусдэйла.

Бернс выпрямился с натянутой улыбкой.

– Я очень ценю вашу заботу обо мне, но дело в том, что вы не понимаете всей сложности обстоятельств.

– Очевидно, не понимаю. Но я знаю кое-что об умении ладить с людьми и об авторитете: я достаточно играла с разными оркестрами под управлением самых разных дирижеров. И хочу сказать вам следующее: местные жители никогда не будут с вами так откровенны, как с Берком. Берк знает этих людей, а вы не знаете.

– Вот в том-то и сложность! Он знает этих людей и симпатизирует им. А с некоторыми даже связан давними дружескими узами и поэтому склонен их защищать.

– Вы опять о Такере?

– Уточню свою мысль. Вы ведь, надеюсь, согласны, что существует понятие «старые друзья». Время от времени они вместе распивают несколько бутылок пива, иногда вместе стреляют кроликов или охотятся еще за какой-нибудь мелкой живностью. Вечерами они посиживают на крыльце и судачат о хлопке и женщинах. – Бернс снял невидимую пылинку с брюк. – Да, я этих людей не знаю, Кэролайн, но я много знаю о них и меньше всего нуждаюсь в том, чтобы прибегать к помощи Берка Трусдэйла. Я думаю, он честный человек. И лояльный. Но вот эта-то его лояльность и верность меня весьма настораживают.

– Я могу говорить с вами откровенно, Мэтью?

– О, ради бога!

– Вы ведете себя, как тщеславный осел, – отчетливо произнесла Кэролайн и увидела, как он изменился в лице. – Ваши методы, может быть, и хороши для округа Колумбия или в Балтиморе, но не годятся здесь, в дельте Миссисипи. Если же еще кого-нибудь убьют – а вы, по-видимому, в этом уверены, – вам придется обратить взгляд на самого себя и подумать, нельзя ли было этого избежать. Полагаю, вы будете сожалеть, что не наладили связи с местными жителями, вместо того чтобы блюсти свою «объективность» и относиться к людям с таким высокомерием.

Бернс переменно поднялся.

– Сожалею, Кэролайн, что мы по-разному смотрим на это дело. Но что бы вы ни думали, я считаю своим долгом посоветовать вам прекратить отношения с Такером Лонгстритом, пока это дело не выяснится.

– А вы знаете, недавно я обнаружила в себе ужасную склонность – не прислушиваться ни к чьим советам.

– Как вам угодно. – Он склонил голову. – Но я вынужден просить вас прийти завтра в мой временный офис. Около десяти утра, если вам это удобно.

– Зачем?

– У меня остались к вам кое-какие вопросы. Официального порядка.

– Ну что ж, значит, я вам и отвечу на них в официальном порядке.

Кэролайн не потрудилась проводить его до двери.

Глава 17

Кэролайн не потребовалось взвешивать свои симпатии и антипатии. Еще не улеглась пыль за машиной Бернса, а она уже подхватила на руки Никудышника и пошла к своему «БМВ».

Ключи торчали в зажигании – как раз там, где она их и оставила накануне. Обернувшись, Кэролайн взглянула на свой дом. Дверей она не заперла, ей это даже не пришло в голову. Наверное, глупо быть такой беспечной, особенно учитывая недавние акты насилия, запятнавшие репутацию Инносенса. Но запирать дверь, не закрыв окна, было бы еще глупее, а кто же закрывает окна в такую жару?

Кэролайн покачала головой, подумав, как быстро она переняла местные привычки.

– Не собираюсь жить в собственном доме, дрожа от страха! – сказала она Никудышнику, посадив его в машину, и он немедленно положил лапы на спинку заднего сиденья и высунул язык в предвкушении поездки. – Да, это мой дом, – повторила она, обернувшись.

Вот он стоит, блистая свежей краской, и окна сверкают, а на перилах крыльца еще видны следы пуль. Твердо зная, что надо делать, Кэролайн села в автомобиль и выехала на подъездную аллею, не заметив темную фигуру, притаившуюся в тени деревьев.

Когда Кэролайн подъехала к «Сладким Водам», ее взгляду предстала забавная картина. На парадном крыльце расположились Лулу и Дуэйн. Лулу все еще была в армейских ботинках, а в волосах по-прежнему торчало орлиное перо. Ее наряд довершала широкая блуза, какие обычно носят художники, надетая поверх синих джинсов «Левайс». В ушах сверкала пара рубиновых серег с камнями не меньше перепелиного яйца.

Она стояла перед холстом, прочно расставив ноги, в позе, исполненной напряжения. «Больше напоминает боксера перед третьим раундом, чем художника», – подумала Кэролайн. Дуэйн растянулся в качалке со стаканчиком виски «Дикий индюк» и с кроткой улыбкой пьяницы, еще пребывающего в состоянии умиленности.

– А, Кэролайн! – Он приподнял стакан в знак приветствия. – Кого это ты притащила?

Кэролайн опустила Никудышника на землю, и он немедленно бросился обнюхивать кусты, которые пометил Бастер.

– Это моя собака. Добрый вечер, мисс Лулу.

Та что-то проворчала и положила большой мазок на холст.

– Моя бабушка прогнала пару дезертиров-янки со своей плантации в 1863 году.

Кэролайн кивнула в знак одобрения: она заранее приготовилась к подобной атаке.