Порочная невинность

Я распахнула глаза и вздрогнула от неожиданности. И тут же всхлипнула и, соскользнув на колени, бросилась ему на шею. Денис был холодный с мороза, щёки пахли свежим снегом и немного табаком и парфюмом… Прижал меня к себе одной рукой, чуть дыханье не выжал из груди.

– Милаха… Девочка моя…

Губы, как давний сон, который вдруг видишь снова. Особый вкус, особое тепло, особая страсть. Не поспешный больничный поцелуйчик, а омут затягивающий на самое дно… Туда, в него – и можно больше не дышать, не думать, не помнить себя… Каждая клеточка его кожи, каждое движение языка, каждый порыв – поймать, принять, прорасти в него, в долгожданного, так, чтобы не оторвал уже никогда…

– Ну чего ты, ну… перестань…

Я, оказывается, плакала. Он поймал слёзу губами, хотел было отстраниться, чтобы заглянуть мне в глаза, но притяжение оказалось сильнее. Мы не смогли разорвать поцелуй дольше, чем на пару секунд. Тонули в нём вместе, с каждым мгновением всё больше теряя контроль… И вот Денис не выдержал, обхватил меня и второй рукой тоже, скользнул ею по спине, к затылку, под волосы. И вдруг дёрнулся, ткнулся лбом в моё плечо, сдавленно выдохнул, ослабил вторую руку. И я отшатнулась, поражённая поздней догадкой – рана!

Денис тряхнул головой, сжав зубы так, что на скулах выступили белёсые пятна, переждал немного, сосредоточенно трепеща ноздрями. С меня словно кожу содрали – каждый нерв откликнулся на его боль так, что аж голова закружилась.

– Денис…

– Нормально, нормально. Там… ерунда. Так, слегка чиркануло… Просто место такое поганое – мышца, через которую практически любое движение рукой происходит.

Я растерянно улыбнулась.

– Я знаю, что такое дельта… – и невольно глянула на «Спортивную травматологию».

Он тоже улыбнулся – кривенько так, невесело, и свободной рукой потянул меня к себе. Но я не далась. Осторожно упёрлась в его грудь ладонью.

– Медведь сказал, ты просто в плечо ранен. Что фигня всё, а ты…

Он был одет в светлую рубашку и тёмно-синий пиджак со стальным отливом и золотыми пуговицами и такие же брюки. Галстук приглушённого бордового цвета. Что-то запредельно крутое, представительское, такое, от чего в другое время мне захотелось бы встать по стойке «смирно»… Но не сейчас! Зелёнку с лица он, конечно, оттёр, но множественные ссадины разного размера и кровоподтёки никуда не делись. Денис понял мой взгляд, обречённо усмехнулся, повернулся немного, показывая мне затылок. Там, почти на темени, но немного ближе к левому уху, красовалась большая пластырная повязка.

– Рассёк до самого черепа. Но это мелочи. Всё зашили, сказали, жить буду. Чего ещё надо-то, правда? Ну, шрамы, конечно, останутся, но это уже не важно… – повернулся ко мне. – Успокоилась теперь?

– Так что случилось-то?

– А Мишка не сказал?

– От него добьёшся, ага.

Денис прижал свободной рукой раненое плечо.

– В аварию попал.

– В смысле? То есть, огнестрела не было?

– Ну почему… – поднялся с корточек, всё так же зажимая плечо поверх пиджака. – Пуля, а потом авария. Но там ерунда, машину больше жалко – мордой прям в дерево. Хорошо скорость больше сотни набрать не успел, иначе могло бы быть хуже. Слушай… – ощупал раненую руку, – помоги-ка мне…

Я аккуратно стащила с него пиджак и обмерла – на левом плече, быстро пропитывая светлую рубашку, расплывалось кровавое пятно.

– Твою мать, – приглушённо буркнул Денис, – похоже шов разошёлся. Только в обморок не падай, ладно? – Улыбнулся. Шутник, блин. – Там в шифоньере, внизу, посмотри, у Медведя аптечка должна быть.

Пока я копалась в ворохе запасных одеял из колючей шерсти, Денис расстегнулся. Я поставила перед ним ящик, похожий на тот памятный контейнер для анализов, помогла снять рубашку. Крови было прилично, и из-под неожиданно лёгкой повязки вниз по руке уже даже поползли извилистые бордовые дорожки. Моя бы воля, я б загипсовала, наверное, чтобы наверняка… А тут – на честном слове всё.

– Давай, открывай.

Я открыла ящик и обалдела – он был почти доверху наполнен рулонами стерильной ваты и бинтов.

– Ножницы тоже там. На дне, наверное.

А ещё, куча одноразовых шприцев, какие-то ампулы перевязанные в пучок резинками для денег. Флакон спирта. Пузырьки с перекисью. Нашатырь. Пакетики «сухой лёд», парочка резиновых жгутов… Стерильные перчатки. Упаковка «Нить хирургическая»… Упаковка «Иглы хирургические»… Одноразовые скальпели и пинцеты в стерильных упаковках. Нифига себе – аптечка… Целая мини-операционная, как будто специально на такие случаи собранная. Наконец, нашла ножницы.

– Ты же не хочешь сказать, что я должна зашить… – под коленками противно зачесалось и я, пожалуй, наконец-то поняла его шутку про «не падай в обморок» Но Денис только рассмеялся:

– Нет, конечно. Медведь бы заштопал, у него это ловко выходит, правда некрасиво… Где он кстати? – Я пожала плечами, и Денис кивнул: – Тогда давай заматывай: вата – бинт, вата – бинт… И поплотнее, прям от души. Как трубу водопроводную, помнишь, да?

Я глянула на него – улыбается. И сразу как-то легче стало. Как заправский хирург плеснула на ладони спирта, растёрла его по пальцам, по лезвиям ножниц. Выдохнула.