Порочная преданность

— Да, — тихо говорю я, поднимаюсь на ноги и тянусь за бутылкой. — По крайней мере, пока я не засну.

Габриэль опускается на край кровати, когда я исчезаю в маленькой ванной. Я чувствую себя не в своей тарелке и хватаюсь за края узкой раковины, пытаясь сориентироваться. Я никогда раньше не летала на самолете, и это смущает: стоять в обычной, пусть и маленькой ванной комнате, находясь при этом в тысячах футов в воздухе. Роскошь частного самолета не удивляет, просто я никогда не представляла себе такого, и это кажется много, посреди всего этого хаоса. А еще это похоже на то, что я могу зацепиться за странное ощущение, которое не сопровождается целым рядом других чувств.

Я умываюсь и переодеваюсь во что-нибудь для сна, радуясь тому, что избавилась от одежды, которую дал мне Игорь. Я пихаю ее в кучу в углу, мысленно помечая, что не хочу больше никогда ее надевать, и говорю об этом Габриэлю.

Одежда, лежащая на прилавке, моя одежда, свидетельствует о том, насколько Габриэль заботлив, как он знал, что после этого у меня могут снова проявиться все симптомы посттравматического стрессового расстройства, и предвидел это. Здесь есть пара длинных розово-белых полосатых штанов для сна и розовая рубашка с длинными рукавами, мягкие и уютные. Я влезаю в них и сразу же ощущаю комфорт.

Быстро проглотив таблетку, я возвращаюсь в спальню. Габриэль снял ботинки и переоделся в черные пижамные штаны и серую футболку, его волосы слегка вьются от дождя и влажности. Он выглядит моложе, красивее и по мальчишески, несмотря на синяк на лице, и желание расцветает во мне, когда я смотрю на него, мягкого и теплого.

Но я знаю, что лучше.

Даже если бы мы оба хотели сделать это снова, а я больше не уверена, что он хочет, сегодня не время. Не сейчас, когда эмоции так высоки, а мы оба так измотаны, не сейчас, когда так много осталось недосказанным. Но я не могу не хотеть его, глядя на него и вспоминая, каково это, когда его руки скользят по мне, а его рот на моей коже…

— Белла. — Габриэль придвигается, похлопывая по кровати, и я иду к нему, мой пульс учащается, хотя я знаю, что ничего не произойдет. Я забираюсь под одеяло, и он скользит рядом со мной, его тело изгибается вокруг моего, и он кладет руку мне на талию.

— Не думала, что кровать окажется такой удобной, — сонно шепчу я, снотворное уже начало действовать, и Габриэль тихонько хихикает.

— Я миллиардер, Белла. Это частный самолет. Неужели ты думала, что у меня будет надувной матрас в спальне?

Я хихикаю, несмотря на себя, погружаясь в его тепло, прижимаясь к нему, наслаждаясь ощущением того, что он так близко. Это нормально, по крайней мере на эту единственную ночь, когда он обнимает меня без лишних вопросов, без сложностей о том, что это может означать или не означать.

— Я вообще об этом не думала, — признаюсь я. — Я никогда не задавалась вопросом, есть ли он у тебя. И мы бежали, спасая свои жизни, когда ты мне сказал, так что…

— Это справедливо. — Он прижимает мягкий поцелуй к моим волосам, и по позвоночнику пробегает дрожь. — Спи, Белла. Я рядом.

В этот момент страх снова отступает, всего на секунду. И все, о чем я могу думать, это то, что я хочу, чтобы он оставался рядом как можно дольше.

6

ГАБРИЭЛЬ

У меня болит сердце, когда я лежу рядом с Беллой и чувствую, как она медленно засыпает в моих объятиях. Я хочу прижать ее к себе как можно ближе, не переставая прикасаться к ней, пока не смогу убедить себя, что это реальность, что я не во сне, что я не проснусь и не обнаружу, что ее больше нет. Я был настолько сосредоточен на ее страхах, на всех ужасных вещах, которые это может для нее открыть, что у меня не было ни времени, ни места, чтобы подумать обо всем, что это вызывает во мне. Но, лежа в затемненной спальне, ощущая тепло ее тела, погружающегося в мою кожу, когда ее дыхание становится медленным и ровным, а я чувствую, как она нежно прижимается ко мне, я могу думать только о том, что именно из-за этого страха потери я так упорно боролся с чувствами, которые испытывал к ней.

Потеря Делайлы стала для меня ударом, от которого, как мне часто казалось, я никогда не смогу оправиться. Единственное, что поддерживало меня долгое время после этого, это осознание того, что я должен быть полноценным отцом для своих детей. Без них я часто думал, что полностью развалился бы на части и позволил бы горю поглотить себя. Но я также часто задавался вопросом, не мешало ли мне сосредоточиться на этом, чтобы в полной мере осознать, что значит потерять человека, которого я так сильно любил.

Теперь, после того как я едва не потерял Беллу, этот страх кажется всепоглощающим. Я говорил себе, что не способен полюбить снова, что именно поэтому я сказал ей, что это не может быть чем-то большим, чем случайная интрижка, но правда в том, что я боюсь этого. Одна мысль о том, что я могу ее потерять, словно кто-то режет ножом мою грудь.

Я боюсь потерять ее в любом случае.