Порочная слабость

– Момент! – ответил Слава и тут же приказал кому-то из парней: – В кабинете в шкафу. Бегом!

– Млять! Да не мне! – заорал Леша. – Женский! Минута!

Дверь захлопнулась оглушительно громко.

Алексей так и остался стоять рядом с дверью, но повернулся лицом ко мне.

Наблюдал, как я пыталась сдвинуть платье ниже. Взгляд мужчины замер на высоченных каблуках, к которым я уже немного привыкла. И даже гордилась таким достижением.

– И туфли эти тоже! – пробормотал Алексей. – Дома я лично изучу весь твой гардероб!

Угроза звучала смешно. И во мне проснулась моя пресловутая вредность. Разумеется, я вновь не подумала и произнесла:

– И трусы с лифчиком?

Взгляд Заверина вспыхнул, кулаки сжались с громким хрустом, а невозмутимый голос прохрипел:

– Особенно трусы и лифчики!

Глава 21

Славик принес женский пиджак, настолько длинный, что с лихвой закрывал платье. И можно было собрать волосы, которые, по мнению Леши, должны прикрыть мое чрезмерно откровенное декольте.

Пиджак был весьма удобным, стильным, приталенным. Я не знала, где находчивый Кирпич умудрился выкопать такую удобную одежду, но едва уловимый знакомый аромат женских духов, наталкивал меня на определенные мысли.

– Я не надену это! – возмутилась я.

Все же на мать я была зла и обижена. Сначала она сдает меня Заверину, потом сообщает Шахову о моем происхождении, а теперь щедро одаривает своими шмотками, чтобы прикрыться от похотливого взгляда папочки.

Немыслимо!

– Лина, – предостерег Леша.

Жесткий взгляд и строгие интонации в голосе заставили на время позабыть обиды. Да, Алексей прав. Либо я привлекаю внимание Шаха еще больше, маяча перед садистом своим полуголым телом, либо иду в пиджаке моей матери.

Пока я поправляла волосы, Заверин собственноручно застегнул все пуговицы на моей новой вещице. Мне этот жест показался настолько интимным и многообещающим, что губы невольно приоткрылись и пересохли. Пришлось облизать их.

– Черт! – выдохнул Алексей, но на провокацию не поддался, вздохнул, прищурился. – Ты молчишь. Даже если тебе не будет нравиться то, что ты услышишь. Поняла? Просто молчишь. Можешь даже не улыбаться. Да! Не вздумай улыбаться. И никакого алкоголя! Ясно?

– Совсем-совсем? – уточнила я на всякий случай.

– Или спать мы будет на балконе моей спальни! – процедил Заверин, нечестно играя с моими страхами.

– У тебя есть балкон? – удивилась я. – Слушай, а зачем вообще в твоей крепости балконы? И террасы? Кто их придумал? И стеклянную стену! Да, вот она там абсолютно лишняя.

– Все сказала? – усмехнулся Алексей. – Молчишь. Не улыбаешься. Ничем не привлекаешь к себе внимания. Запомнила?

– Леша, я вредная, но не тупая, – нахмурилась я.

– Повтори, – пробормотал мужчина, приподнял пальцами мой подбородок, но поцелуя не последовало. А жаль…

– Вредная, но не тупая? – догадалась я.

– Нет, – уголок рта вот-вот должен был изогнуться в улыбке, но этого не случилось.

– Леша? – прошептала я, не собираясь скрывать улыбки.

Заверин хмуро кивнул, подхватил меня под руку и вывел из кабинета. Мужчина не торопился, шел, подстроившись под мой шаг. И с каждым пройденным метром я чувствовала, как тело медленно охватывает напряжение и щемящее чувство повисшей над головой опасности.

– И последнее, – едва слышно пробормотал Алексей, – не вздумай вытаскивать пушку, малыш. Я все решу сам.

Крепкая рука сжала мою ладонь. Мне показалось, что именно сейчас я находилась под пуленепробиваемым стеклом или в бункере со стальными стенами.

Рядом с Завериным было безопасно.

От меня требовался минимум: не привлекать внимания, молчать, даже дышать через раз и, желательно, в противоположную от Шаха сторону.

Алексей вел меня темными коридорами. Впереди шел Кирпич с крепким парнем, позади – еще парочка не менее плечистых ребят.

Преодолев длинный коридор, мы оказались в просторном помещении, заполненном людьми. В центре – огромная клетка. И я мгновенно смекнула, что именно здесь проводятся бои, о которых пару раз слышала от ребят из банды.

Я бы промолчала, как и велел Леша. Но мое пресловутое любопытство и длинный язык не удержались.

– Это что, нелегальные бои?! – проговорила я.

– Лина! – предостерег Заверин.

Я вновь замолчала. Но потом, как только увидела знакомую широкоплечую фигуру бойца, вошедшего в клетку, поняла, что молчать не получится.

– Тошик! Что он там делает?! – вскрикнула я.

Получилось непозволительно громко. Пусть толпа и ревела, предвкушая начало кровавой бойни. Но два человека отчетливо расслышали мой голос.

И если с Алексеем я могла хоть как-то договориться и обсудить ситуацию, в которой оказалась. Вернее, уговорить этого мужчину, в чьем потемневшем взгляде просыпалась ярость и злость. То вот что делать с тем человеком, внимание которого привлекать было категорически запрещено?

* * *

Леша вел меня к свободным креслам, на которые не падал яркий свет прожекторов. По идее, если бы я молча и незаметно проскочила за спиной Шаха, который в этот момент здоровался с кем-то из пожилых гостей, ничего бы не произошло.