Порочная слабость

И со всех ног помчалась через двор в огород, а там и к соседке бабе Нюре, которая почти с первых дней нашего проживания в деревне помогала нам. А когда родилась Леся – принялась помогать еще больше.

Я не успела добежать до соседки. Звуки стрельбы рассекли привычную деревенскую тишину. И я застыла, боясь обернуться, посмотреть назад, увидеть, что Славика больше нет, а за мной по пятам гонятся люди Марка.

На нетвердых ногах я с трудом преодолела расстояние до двери дома бабы Нюры. Прижалась спиной к стене, переводя дыхание.

Сколько потребуется шакалам времени, чтобы поднять округу на уши и найти меня?

Полчаса? Час? Мне не хватит времени, чтобы убежать.

Все, что я могла – спрятать дочь, попросить соседку, чтобы присматривала за моей девочкой и увести «хвост» максимально далеко от этого места.

Марк не знает, что у меня родилась дочь. И не узнает. Я не позволю.

Наша с Лешей девочка никогда не увидит той грязи, которая связана с Лехиным, Шахом и им подобными.

– Баба Нюра! – прошептала я, бросившись к соседке, когда та вышла на крыльцо.

Баба Нюра приложила палец к губам, давая понять, что малышка спит. А я всхлипнула. За пару секунд мне предстоит невозможное: уговорить бабку помочь мне и попрощаться с моей любимой девочкой.

Немыслимая задача. Невероятная. Словно сердце вынули раскаленными щипцами, а взамен оставили зияющую пустоту.

Я не могла вымолвить ни слова. Рыдала, залепив рот ладонью. Но баба Нюра все понимала. Мудрая женщина с ласковыми и заботливыми руками и невероятным талантом печь пироги и принимать роды.

– Скажу, что внучка в подоле принесла, а сама сбежала в город, – торопливо говорила бабуля. – Вот, держи. На билет хватит. А ты не переживай, я присмотрю. Когда сможешь, возвращайся. Будем ждать тебя.

Я не смогла уйти. Почти рухнула рядом с небольшой тахтой, на которой баба Нюра уложила мою малышку спать.

Крохотная пуговка, глазки – бусинки, редкие волосики на макушке, но такие красивые, что глаз не отвести.

Я всхлипнула, не сумев сдержать рыданий, когда услышала, как в дом кто-то вошел.

Тяжелые шаги, грузные, мужские.

Баба Нюра охнула, а я с трудом поднялась на ноги, намереваясь стоять насмерть. Мою дочь я не отдам!

– Дурная совсем, – устало проворчал Славик, удерживая ладонью рану на плече, из которой сочилась кровь.

Я проследила за его взглядом, заставила себя разжать руку, осознав, что умудрилась схватить нож, даже не заметив этого.

Нож с глухим стуком упал на дощатый пол. Баба Нюра всплеснула руками, подбежала к Кирпичу, усадила моего защитника на лавку в соседней комнате.

– Разбудите мне ребенка! Не видать вам пирогов, негодники! – причитала баба Нюра, а я с трудом пошла следом.

На немой вопрос, застывший в моих глазах, Кирпич коротко кивнул.

«Все хорошо?» – спрашивала я.

«Все хорошо» – отвечал Слава.

Я осела на стул и наблюдала, как баба Нюра обрабатывает раны, кипятит чайник, силой вручает мне огромную кружку сладкого напитка с домашним молоком.

– Кормить пора, сейчас проснется, – пробормотала баба Нюра.

Я кивнула, подскочила, готова мчаться к дочери. Славик тоже поднялся со стула.

– Пойду приберусь. Мусор нанесло во двор, – коротко прокомментировал свой уход Кирпич. – Но этот вроде последний. Больше не предвидится.

Глава 32

Подозревала, что баба Нюра сговорилась со Славиком не пускать меня домой этим вечером. Я и не противилась. Осталась вместе с малышкой на ночь у соседки. А наутро баба Нюра отправила меня стирать пеленки и готовить обед, пообещав присмотреть за Лесей.

Я, как обычно, срезала путь, пошла по тропинке, ведущей от дома бабы Нюры к нам. Славик встретил меня на заднем дворике с топором в руках.

– Банный день? – предположила я.

Кирпич топил баньку, которую отремонтировал еще осенью, почти каждый день. Но я предпочитала принимать душ, который Славик заботливо соорудил для меня. Я вообще была очень благодарна Кирпичу за его заботу в мелочах, да и в жизненно важных вопросах. Как, например, душевая кабинка, стиральная машина и холодильник. В нашей деревне не все жители могли похвастать такими удобствами.

– День как день, – ответил Слава, вытер пот с лица и вернулся к своему занятию.

Несмотря на ранение, Кирпич лихо управлялся с топором. А я невольно подумала, куда он спрятал все, что осталось от наших вчерашних гостей.

Предпочла не спрашивать. Меня устраивало то, что моя малышка в безопасности. И я почти привыкла к жизни в этой глуши.

Почти привыкла.

– Слава, как думаешь… – начала я, но осеклась, наткнувшись на хмурый взгляд друга.

Поняла: он и сам не знал ответа. А предположить можно разное. Однако я все же надеялась на то, что Леша жив и здоров. И рано или поздно найдет нас. Или мы его. Ведь должна же я показать ему дочь.

Я отвернулась. Слава продолжил рубить дрова, а я направилась в дом.

Пеленки сами себя не постирают, да и обед не приготовится.

За год жизни под неусыпным надзором бабы Нюры и вечно голодного Славика я вполне сносно научилась готовить. Разумеется, никаких изысков. А вот потушить или запечь мясо, приготовить борщ или даже испечь пирожки – это запросто.