Порочная слабость

– Я так скучала! – выдохнула я.

Но мой голос превратился в тихий всхлип. Кажется, и слов толком не разобрать. Но Леша понял.

Стиснул меня еще крепче. Так крепко, что и не разделить.

– Я тоже, маленькая, – хрипло выдохнул Леша. – Я тоже…

Его пальцы зарылись в мои длинные волосы на затылке. Не тянули, не сгребали в кулак, как раньше. А ласково перебирали пряди. И я понимала, сколько нужно приложить усилий такому жесткому и сильному человеку, чтобы быть со мной настолько нежным. Чтобы бережно касаться, гладить, сжимать. Он обращался со мной, словно я была хрустальной вазой, способной разбиться на мелкие осколки, если вдруг чуть крепче сжать.

Я плакала. Слезы сами собой стекали по щекам. И я даже не пыталась их остановить. Бесполезно.

Затуманенным взором я любовалась каждой черточкой любимого лица, жадно следила за своими трясущимися от волнения пальцами.

Пуговицы Лешиной рубашки поддавались плохо. Но я справилась. А сам Леша застыл, не двигался, не дышал, ждал.

И как только рубашка распахнулась, я поняла, чего именно ждал Алексей.

Рука, испещренная шрамами, была не единственным изменившимся участком тела. Торс моего мужчины был «украшен» глубокими шрамами. Будто кто-то методично наносил раны моему Леше. И, кажется, я знала, кто именно.

– Это ведь он, да? Марк? – я не могла назвать его отцом, язык не поворачивался сложить несколько букв в это емкое слово.

Леша промолчал. А я всхлипнула, торопливо прижала кулак ко рту, чтобы не разбудить дочь.

– Как же так? – шептала я.

Натянутая до предела пружина внутри моего тела лопнула. Слезы, и без того льющиеся по щекам, заструились еще сильнее.

– Все уже не важно, Лина, – сипло прошептал Леша, перехватив мое лицо, удерживая пальцами за подбородок и заставляя смотреть в его глаза. – Если я нужен тебе.

Я не могла вымолвить ни слова. Судорожно кивала, беззвучно открывая рот.

Нужен! Еще как нужен!

* * *

Смотрел на нее и понимал: нет больше той дерзкой девчонки, что сводила меня с ума.

Выросла.

Повзрослела.

Теперь моя вредина превратилась в женщину. Нежную, мудрую, понимающую.

Женщину, родившую мне дочь.

Охренеть просто!

До сих пор не верил своим глазам.

Не мог насмотреться на это чудо, не мог поверить, что вот оно – рядом. Стоит всего лишь руку протянуть и прикоснуться, сжать крепко, не отпускать.

Их теперь два, чудо постарше и совсем крошечное.

Черт! А ведь я – отец! У меня дочь. Дочь! Дочка!!!

И не мечтал даже раньше. Боялся. Не верил, что такое возможно.

А тут… Лина все сделала по-своему. Все решила правильно.

– Нужен, Леша! – всхлипнула Лина, намертво вцепилась в мои плечи ледяными пальцами, а потом и вовсе прильнула всем телом ко мне, вытесняя своим теплом горечь и тоску по ней.

И это ее короткое «нужен», как бальзам на все шрамы, что не успели толком затянуться. А теперь плевать на все! Теперь только вместе, только так.

– Девочка моя! – пробормотал я, балансируя над пропастью.

Оступиться – легко, удержаться – сложнее. Но обязан. Ведь должен ей многое за этот год. Должен искупить, возместить с лихвой.

– Я так ждала! Каждый день ждала, Леша! – шептала она сквозь слезы, не понимая, как глубоко вонзаются в мою черствую душу эти ее слова.

Будто кислотой в раны. Они прожигают до самого нутра, до костей и глубже.

Меня трясло. Трясло так, что, кажется, зубы стучали. Но плевать. Куда уж прятаться. Лина видит меня насквозь. И, кажется, все понимает. Чувствует.

Рядом дочь сопит, а я, чертов маньяк, не могу ни о чем другом думать, кроме как о дикой жажде к этой маленькой женщине.

Жадные, рваные поцелуи, тихий всхлип и требовательные касания. Все это окончательно убивало меня.

И только тихий шепот отрезвлял: «Нужен!», «Ждала!», «Скучала!».

И сам не понял, когда успел стащить белье со стройных бедер.

Придурок! Опять нахрапом, силой. Но просто не мог не касаться ее. Не мог.

– Леша-а-а! – ежесекундно шептала она, сжимая хрупкими ладонями мою голову.

Потянулась навстречу, приняла всего меня таким, какой есть, перебитого, бродячего пса. И затихла.

Я чувствовал ее напряжение. И сам замер. Потому что оказался там, в раю. Выгрыз у чертовой судьбы то, чего неистово хотел.

Ее хотел, Лину. Дерзкую и строптивую.

Мою.

Всю мою.

От макушки и до последней слезинки, до вздоха, до сбивчивого шепота.

Пережидал, пока острое возбуждение стихнет, пока сердце станет биться ровнее. Но не выходило. Хотелось вбиваться в любимое тело, хотелось утонуть в этой хрупкой, но сильной девчонке. Хотелось заполучить ее всю, целиком, без остатка.

Лина вновь подалась вперед, еще глубже принимая меня. Прижался ртом к ее нежным губам, глотая стоны.

– Тише, маленькая, разбудим… – просипел я, с трудом узнавая свой голос.

Взгляд Лины был безумным, затянутым туманом, шальным. Что-то щелкнуло в моей груди, сорвалось, окончательно сломалось.

– Какая же ты у меня красавица! – прошептал я.

Руки Лины крепче сжались на моих плечах, затылке. Короткие ногти приятно царапали кожу.