Порочная слабость

Но малышка Леся громко и звонко высказала свое возмущение.

– Ее пора кормить и укладывать на ночь, – сказала я, когда Леша вскинулся, устремив тревожный взор на дочурку.

– Такая кроха, – улыбнулся Леша.

– Неси из бани принцессовский таз, Алексей Сергеевич, – скомандовала я. – Будем купать.

Леша мигом выполнил поручение, как и все последующие, беспрекословно и мгновенно. А я ощутила себя старше, взрослее, мудрее самого Заверина. Он не стеснялся задавать вопросы, порой самые наивные. Но я терпеливо объясняла, что и зачем делаю.

Алексия раскапризничалась. Скорее всего, устала от новых людей, от шума в нашем небольшом доме, от излишнего внимания взрослых, а потому выражала свое недовольство.

Мне удалось весьма проворно одеть малышку после купания. Обычно потом ее брал Кирпич, отвлекал пару минут, пока я устроюсь в кресле, чтобы покормить дочь.

Но Кирпича не было рядом. В доме вообще никого не было, кроме нас троих.

Я сомневалась, попросить ли Лешу развлечь дочь. Нет, я полностью доверяла любимому. Но его рука…

Пришлось изворачиваться самой. И как только Леся отыскала источник молока, тут же смолкла и принялась ужинать.

А Леша сел рядом Прямо на пол, к моим коленям, игнорируя табурет, стоявший у стены.

Я жутко засмущалась под пытливым взглядом Алексея. Одно дело, когда он рассматривает меня во время занятий любовью, а совсем другое – когда я кормлю нашу дочь.

Его улыбка затопила мое сердце теплом. Это ведь истинное чудо, видеть, как любимый человек, обычно хмурый и жесткий, улыбается, словно мальчишка. Легко, свободно, счастливо.

Так легко, что, кажется, еще секундочку, и я сама лопну, точно воздушный шарик.

Его теплые, уверенные ладони легли на мои стопы, сместились выше, к коленям. Нежные поглаживания шершавых подушечек пальцев расслабляли, обещали, заставляли предвкушать грядущую близость.

Я знала, что мы будем заниматься любовью сразу же, как заснет дочка. Именно любовью. И взгляд Алексея обещал мне это.

Теплый, нежный, дурманящий взгляд. Он обволакивал меня всю, заставлял вытягивать из воспоминаний каждую минуту нашей близости.

Вот только теперь все будет иначе. Сейчас мы сами изменились, стали другими, стали больше ценить то, что имеем и можем легко потерять.

Я держала дочь на руках. Леся уже потихоньку засыпала, сытая и довольная. А Леша, подавшись вперед, уперся лбом в мои колени.

Не только на висках были серебристые нити седины, но и на макушке. И вид этих нитей заставил вспомнить, сколько всего пережил мой Леша. И по чьей именно вине.

Завтра мы обязательно поговорим обо всем. Сейчас я хотела без остатка погрузиться в свое личное, персональное, упрямое счастье.

– Сможешь подержать ее? – тихо шепнула я.

В конце концов, такой сильный мужчина не может ни справится с крохой.

Я четко рассмотрела неуверенность в его взгляде.

Этот сильный мужчина с несгибаемой волей и упрямством боялся взять нашу дочь на руки.

– Я смогу? – едва слышно выдохнул Леша.

Я лишь улыбнулась. Ну что за вопрос?! Конечно, справится! Я бы никогда не доверила дочь человеку, в котором сомневалась.

– Во-о-от так, – шепнула я, передавая мирно сопящую Лесю в надежные руки папочки.

Я чувствовала, как Леша замер, напрягся, словно перед прыжком в ледяную воду. Сложись все иначе, я бы выдала пару забавных, шутливых фраз. Но сейчас, когда Леша впервые взял на руки нашу малышку, я промолчала. Только украдкой стерла набежавшие слезы.

Слезы радости и счастья.

– Папина принцесса, – расслышала я надломленный голос любимого.

Бархатистые нотки журчали ласковым ручейком. И, кажется, Алексия чувствовала, кто именно держит ее в своих надежных руках.

Я знала – не уронит, что бы ни случилось. Будет оберегать, охранять, защищать. Сделает все, чтобы наша малышка не знала печали и бед.

Леша не станет похожим на сводного брата. Я всем сердцем чувствовала, что мой Зверь в полной мере оправдает великое звание «отец».

– Сдается мне, Алексей Сергеевич, что вы увеличите свой оружейный арсенал, когда наша дочь подрастет, – шутливо проговорила я.

– Ну, «ствол» мы ей организуем, однозначно, – совершено серьезно ответил Леша. – И научим метко стрелять. А еще…

– Пусть хотя бы подрастет, – чуть громче рассмеялась я.

Леша стоял в центре комнаты, держа Лесю на руках. Я смотрела на эту парочку и улыбалась. Родные мои. Любимые.

– Даже не верится, что это правда, – вдруг прошептал Леша, а потом неожиданно с мальчишеским озорством подмигнул мне: – А Нона теперь бабушка.

Упоминание о маме внесли толику горечи. Ведь ее не было рядом. А я боялась спрашивать, что случилось с ней после того, как я сбежала из машины Марка.

– Она…? – несмело прошептала я.

– Завтра утром приедет, – так же тихо шепнул Леша.

Разве можно любить этого человека еще сильнее? Наверное, да. И с каждой секундой я все больше в этом убеждалась. Он пожертвовал всем ради меня. Спас, позаботился о безопасности, вытащил маму из лап монстра. И сам выжил.

– Я люблю тебя, Алексей Сергеевич, – выдохнула я, прислонясь спиной к шкафу.

Просто не было сил стоять. Ноги не держали.