Порочная тайна

Губы Грейс лишь слегка коснулись его губ, но Хэлис оставался неподвижным, и Грейс поняла, что он намеренно позволял ей вести. Она закрыла глаза, наслаждаясь чувствами, ей хотелось распробовать его. Хэлис был на вкус как мята и виски – только во плоти.

Она слегка коснулась его губ языком, как будто хотела исследовать то, что находилось внутри, как будто спрашивала разрешения, можно ли ей ласкать его. Она ощутила, как дрожь прошла по его телу, однако Хэлис не шевельнулся.

– Знаешь, поцелуй подразумевает собой двусторонний процесс, – сказала она.

Он открыл глаза и криво улыбнулся:

– Я не хотел спугнуть тебя.

– Меня так просто не спугнешь, – ответила она.

– Нет? – Его руки обхватили ее – нежно, медленно, как бы давая ей время вырваться из объятий.

Грейс не отпрянула. Она позволит себе лишь этот момент, и все. Через минуту она просто уйдет.

– Хорошо, – промурлыкал Хэлис, и Грейс повела руки вверх по его твердой груди, обхватила шею, притягивая его к себе для поцелуя.

И затем она поцеловала его снова, крепче, чем в первый раз. Дрожь пробежала по ее телу, дрожь от желания и чувства потери одновременно. Поцелуй был таким потрясающим… И все же лишь воспоминание о мужчине, который так же обнимал ее когда-то, всколыхнуло боль. Стыд пронзил ее – Грейс тонула в быстрой горячей реке желания и надежды.

Она почувствовала, что Хэлис обхватил ее за талию, его рука скользнула под ее футболку. Почувствовав тепло его ладони, она снова задрожала. Он остановился, замер. Такой заботливый, такой внимательный… Но Грейс не могла задержать безжалостное вторжение ее воспоминаний и этой холодной, упрямой логики, которая прогнала даже страсть.

– Грейс?..

Она отпрянула от него, опустила голову, волосы упали на лицо.

– Прости.

– Не нужно извиняться. – Хэлис взял ее за подбородок так, чтобы можно было заглянуть ей в лицо, прочитать ее глаза.

Она покраснела от стыда.

– Нам не стоит торопиться с этим, правда? – произнес он.

– Я не должна была тебя целовать.

– Поздновато сожалеть об этом, – сухо сказал Хэлис, и Грейс отпрянула.

– Я знаю.

– Почему ты не должна была целовать меня, Грейс?

– Потому что… – Она резко выдохнула.

Потому что Грейс боялась. Боялась слишком многого.

– Ты замужем, что ли? – высказал он неожиданное предположение.

– Нет, но я была.

Он замер, прищурив глаза:

– Ты разведена?

– Да.

– Все еще не понимаю.

– Все… сложно.

– Я догадался.

Она отвернулась, обхватив себя руками за плечи. Сейчас ветер казался холодным.

– Я просто не могу быть с тобой, – прошептала она. – Мой брак не был… он не был счастливым. И я несчастлива… – Она устало вздохнула. – Я не могу…

– Что я могу сделать, чтобы заслужить твое доверие?

– Я не знаю, – ответила она. – Но это не важно, Хэлис. Даже если бы я и захотела, я бы не смогла построить с тобой отношения. – Произнеся слово «отношения», она спохватилась – он никогда не говорил именно об отношениях с ней.

– Или что-либо еще, – поспешно добавила Грейс. – Между нами не может быть ничего.

И прежде чем он мог возразить, она пошла прочь – скорее обратно, к двери в высокой стене.

В ту ночь Грейс спала просто отвратительно. Воспоминания всплывали по кусочкам, как сны, странные, но в то же время даже чересчур наполненные смыслом. Хэлис целует ее. Она целует Хэлиса. Сладкое желание, внезапно прерванное стыдом и чувством вины, потому что она увидела лицо Лукаса – оно было перекошено от злости, губы сжались в осуждении.

«Как ты могла так поступить со мной, Грейс? Как ты могла предать меня?»

Вскрикнув, она резко села в кровати – воспоминания все еще вертелись в голове, доводя Грейс до дрожи. Понимая, что уже не сможет уснуть, она встала, натянула джинсы и легкий джемпер. Собрала волосы и выскользнула из комнаты. Прошла по прохладным темным коридорам, спустилась в подвал.

Посреди ночи здесь было очень тихо, хотя Грейс понимала, что ей должно быть все равно. В подвале не было окон. Грейс зажгла свет и взглянула на безупречно чистый стальной стол, на котором выкладывала картины. Она провела большую часть времени, выявляя подлинность первого произведения с Ледой и Лебедем, но сейчас решила рассмотреть второе – и боль пронзила ее. Леда со своими детьми.

По поводу этой картины было высказано множество предположений. Леонардо делал несколько эскизов – сидящая Леда, окруженная своими детьми. Однако реальность была куда более мощной, чем любые эскизы. Сладострастная искусительница исчезла, здесь Леда была одета. Двое детей, Кастор и Полидевк, маленькие крепыши, стояли позади нее, их ручки лежали на плечах матери, как будто они хотели удержать или даже защитить ее. Клитемнестра и Елена лежали у Леды на коленях, их ангельские личики были обращены к матери.

А Леда… Что чувствовала она? Печаль, тоску или даже радость? Было ли в этих опущенных глазах знание того, что скоро произойдут ужасные вещи? Елена положит начало войне, в которой погибнет Кастор. Клитемнестра потеряет свою дочь.