Порочнее ада

Шейн пригубил бренди и запил его ледяной водой.

— Это зимние неприятности. А что случилось весной?

Форбс глубоко вздохнул.

— Так и знал, что вы об этом спросите. Это было гораздо хуже. До сих пор, стоит вспомнить — мурашки по телу бегут. Тогда мне понадобились уже десять тысяч.

— Опять на аборт?

— Майкл, у вас превратное мнение о Рут. Я не сержусь, просто объясняю. Я был таким болваном, что написал ей письмо, в котором брал на себя полную ответственность за ребенка. Ей ничего не стоило заставить меня жениться на ней, или выплатить огромные отступные. Моя мать в то время тяжело болела, а такие новости могли доконать её. Господи, да я же просто мечтаю жениться на Рут! Это она не хочет выходить за меня. Нет, те десять тысяч были нужны на покрытие другого моего греха. Я продулся в покер.

— Многовато для покера, — голос Шейна звучал ровно, но пальцы резко сдавили ножку рюмки с бренди.

— Сам знаю, — понуро отозвался Форбс. — Мы играли всю ночь и потом ещё целый день. Как на «празднике души». Было время, когда я выигрывал тысяч четырнадцать.

— Кто выиграл больше всех?

— Некий Лу Джонсон из Нью-Йорка. Я хочу вам кое-что объяснить, Майкл. Когда-нибудь я сочиню повесть обо всех этих людях. Я имею в виду друзей Рут. На эту тему никто ещё не писал. Они, как перекати-поле, — Форбс неопределенно махнул рукой. — Никогда не знают, куда их занесет завтра. Среди них много способных людей, только они не хотят ничего делать. Мне они по душе. Так вот, когда я в пух и прах проигрался, я был здорово пьян. Но уже начав играть, я решил, что выдержу до конца, чего бы это мне не стоило — мне это нужно было для книги, понимаете? Ну и конечно, я рассчитывал на мать. Я знал, что несколько тысяч она мне возместит, она всегда меня выручала. Увы, неделю спустя она скончалась.

Форбс прикрыл глаза.

— Господи, опять я размечтался, — глухо промолвил он. — Никогда мне не написать эту книгу.

— Если напишете, пришлите мне экземпляр, — сухо произнес Шейн. — А чем занимается Лу Джонсон?

— Ищет средства для финансирования каких-то театров. Очень обходительный господин, хотя есть в нем что-то пугающее.

— Еще бы, — усмехнулся Шейн. — В противном случае ему не удалось бы вас обчистить.

— Возможно, вы правы. Жаль, что я был таким дуралеем.

— Если бы ваша мать не умерла, она дала бы вам эти десять тысяч?

— Нет. Но их устроила бы и меньшая сумма. В конце концов, они скостили мне долг наполовину.

— Как это случилось?

— Джонсон подослал ко мне двух молодчиков. Один держал меня, а второй мутузил. Потом они менялись. Я плохо переношу боль. Так уж повелось. В общем, кончилось дело тем, что они согласились зайти через неделю и получить пять тысяч.

— К кому вы обратились в первую очередь?

— К Уолтеру. Я знал, что у него есть деньги. В залог я предложил ему закладную на землю, доставшуюся мне от матушки. Но он отказался. Я уверен, что это дело рук отца. Потом и сам отец отказал мне под самым неопределенным предлогом. Тогда я придумал повод и смотался на побережье, где провел несколько недель. Возможно, до сих пор оставался бы там, если бы не узнал, что Джонсона арестовали в Нью-Йорке из-за чего-то, связанного с наркотиками. Тогда я решил вернуться и очень рад теперь, что так поступил. Те молодчики больше никогда не появлялись.

Шейн заметил, что в бар вошла Кандида и остановилась в нерешительности. Он помахал ей рукой. Кандида чуть помялась, словно боролась с собой, потом подошла.

— Мне казалось, что пару часов назад мы с вами распрощались, Майкл? — заметила она.

— Да, но я решил подождать и удостовериться, что ты и в самом деле останешься дома. Ты знакома с Форбсом Холлэмом?

— Нет, — спокойно сказала она. — Кандида Морз. Рада вас видеть, мистер Форбс.

Форбс резко выпрямился:

— Так это вы та самая Кандида Морз, которая работает вместе с Хэлом Бегли? Я почему-то ожидал, что вы выглядите иначе.

Шейн подозвал официанта.

— Она уверяет, что работает не ради денег, а потому, что это доставляет ей удовольствие. Что будешь пить, Кандида?

— Спасибо, ничего. Мне вообще не следовало сюда заходить, но любопытство пересилило. Вы, конечно, обсуждаете наше дело?

— Что же еще?

Они уселись за столик. Шейн заказал ещё по одной порции бренди для себя и Форбса.

— Форбс только что рассказал мне, как его вынудили спешно достать пять тысяч баксов в апреле прошлого года. Теперь — следующий вопрос. Кто за этим стоял?

Кандида пристально посмотрела на него, потом повернулась к официанту:

— Пожалуй, я выпью виски с содовой.

— Никто за этим не стоял, Майкл! — запротестовал Форбс. — Я сам вечно влипаю в такие истории, по собственной глупости.

— Но только не тогда, — возразил Шейн. — Наверняка у них была крапленая колода. Слишком уж точно все было рассчитано. Кандида, ты знаешь нью-йоркского шулера по имени Лу Джонсон?

— Я не знаю ни одного нью-йоркского шулера.

— А когда вы заключили контракт с «Юнайтед Стейтс Кемикал»? — невинным тоном осведомился Шейн.

Пытаясь выиграть время на размышление, Кандида потянулась за сигаретой. Шейн любезно поднес зажженную спичку.