Порочное искушение

— О боже, — шепчу я, когда последние толчки проходят через меня, и моя рука падает на бок, когда я прислоняюсь лбом к плитке, пытаясь перевести дыхание. Я забыла, чего мне не хватало, ведь я так долго не прикасалась к себе, но я также никогда раньше не кончала так сильно. Это было так чертовски приятно, мышцы расслабились, а тело стало таким, что я почувствовала себя до мозга костей, как освобождение, в котором я нуждалась больше, чем думала.

И все, о чем я могу думать, вспоминая, как дышать и держать себя в руках, это о том, как бы я себя чувствовала, если бы вместо моих пальцев я кончила на пальцы и язык Габриэля.

18

ГАБРИЭЛЬ

Наблюдая за тем, как Белла спешит из спортзала к лестнице снаружи, я понимаю, что попал в ситуацию, которая может закончиться только плохо. Легко объяснить себе, что я хочу другую женщину. Я любил свою жену, был яростно предан ей, пока она была жива, и глубоко скорбел о ней. Мне потребовалось больше года, чтобы прийти к мысли о том, чтобы снова лечь в постель с женщиной, и еще больше времени, прежде чем я сделал это случайно, так отчаянно желая прикосновений, что не мог больше этого выносить. Я еще молод и знаю, что Делайла не хотела бы, чтобы я был несчастен и одинок. Она бы меня поняла. Просто до сих пор мне никто не был нужен, кроме кратких моментов отчаяния.

Но Белла все изменила. Я чувствую к ней такое желание, какого не испытывал уже четыре долгих года, и, что еще хуже, в нем смешалось нечто большее, чем просто вожделение, то, что я возможно вообще не испытывал ранее. Я забочусь о ней так, что это опасно, так, что это усложняет желание. Еще хуже то, что она работает на меня. Было бы достаточно плохо, если бы она не жила в моем доме как моя сотрудница, не заботилась о моих детях, и, если бы она не была частью структуры, которую я ни в коем случае не хочу подрывать. Но секс усложнит все до такой степени, что я даже не хочу об этом задумываться.

И потом, помимо этого…

Даже если бы я мог рационализировать все остальные возражения против моего желания к ней, даже если бы я мог найти способ оправдать желание иметь ее вопреки всем другим соображениям, есть факт того, что я знаю, что она заслуживает большего, чем что-то случайное. И это все, что я могу ей предложить, если вообще могу что-то предложить.

Не думаю, что у меня хватит сил снова влюбиться. Отдать свое сердце другой женщине после тяжелого горя, связанного с потерей первой жены. Самое большее, что я мог бы предложить кому-то другому, это обмен удовольствиями, может быть, со временем — дружбу, если бы я нашел кого-то, с кем виделся чаще, чем раз в год или около того. Но у Беллы никогда не было никаких отношений, и она заслуживает гораздо большего.

Гораздо большего.

Если бы она была другой женщиной, с опытом, я мог бы оправдать попытку завести с ней случайную интрижку. Что-то такое, что могло бы почесать зуд для нас обоих. Если бы она не была няней моих детей. Если бы она не прошла через все те травмы, которые на нее наложили.

Если бы, если бы, если бы…

В основе Беллы лежит женщина, с которой я хотел бы проводить больше времени, женщина, с которой я хотел бы сделать еще чертовски много, одному богу известно что. Но все эти вещи, часть ее и ее места в моей жизни, и их нельзя отменить. Но желание, пульсирующее в моем теле, когда я смотрю, как она уходит, слишком сильно, чтобы игнорировать все это.

Я переставляю гири, направляюсь наверх и надеюсь, что не столкнусь с ней. Когда я поднимаюсь на этаж, где находится ее комната, я слышу звук работающего душа, и все части моего тела сразу напрягаются.

Я представляю, как она стоит в душе, обнаженная и мокрая, мыльные пузыри стекают с ее идеальной груди и струйками стекают по гладкой коже, влажная комната наполняется сначала запахом ее потной, теплой кожи, а затем более чистым и свежим ароматом после того, как она ополоснется…

Я уже был наполовину твердым, мой член набух только от того, что я был рядом с ней в спортзале. Я боролся со стояком все утро, и теперь, при виде этого образа, я почувствовал, как мой член мгновенно напрягся, как вся кровь в моем теле устремилась на юг, когда я стал таким твердым, что потребность в разрядке почти преобладала над всем остальным.

Блядь. Я поворачиваюсь, направляясь в свою спальню и в свой собственный душ.

Моя рука уже обхватывает член, как только я снимаю одежду, дыхание становится тяжелым и учащенным, когда я бросаю ее в потную кучу на полу и тянусь другой рукой к крану в душе. Моя рука движется сама по себе, бегая вверх и вниз по моей жесткой, пульсирующей длине, и я стискиваю зубы, чтобы сдержать стон.

Я собираюсь кончить быстро и сильно. Это не займет много времени. Мои яйца уже напряжены, по позвоночнику пробегает электрическое покалывание. Я делаю шаг в воду, упираясь одной рукой в плитку, и образ Беллы передо мной, ее идеальной, в форме сердца, задницы, наклоненной вверх, когда я проталкиваюсь между ее теплыми, мягкими бедрами во влажный жар, ожидающий меня, отправляет меня за грань.