Порочное обещание (ЛП)

— В этом нет смысла, — говорит он с сильным акцентом, когда я на мгновение перестаю кричать, задыхаясь от шока. — Ты можешь кричать сколько угодно. Виктор владеет этим отелем и всеми, кто в нем находится. Все, чего ты добьешься, крича, это испортишь то, что, я уверен, является прекрасным голосом. И тогда твоя продажная цена будет намного ниже. Тебе это не понравится.

Цена продажи? Мое сердце колотится в груди так сильно, что причиняет боль. Я осматриваю себя, страх пробегает по позвоночнику и превращает мою кровь в лед, но я все еще одета. Мужчина ухмыляется.

— Никто тебя не трогал, малютка. Ты слишком ценна для этого.

В его голосе слышится нотка разочарования, и это вызывает у меня еще одну дрожь.

— Что вы имеете в виду, цена продажи? Кто меня продает? Куда?

— Теперь ты собственность Виктора Андреева. Наш босс, авторитет. Что касается того, куда или кому… — мужчина пожимает плечами. — Тому, кто предложит самую высокую цену, малютка. Может быть, шейх. Может быть, какой-нибудь бизнесмен. Кто знает?

— Прекрати, блядь, называть меня так, — шиплю я, снова дергая за веревку на своих запястьях. — Я не твоя гребаная малютка, что бы это, блядь, ни значило.

Мужчина внезапно встает, пересекает комнату и подходит к кровати. Я пытаюсь отстраниться, но он хватает меня за подбородок рукой, недостаточно сильно, чтобы оставить синяк, но достаточно сильно, чтобы причинить боль.

— Ты научишься держать свой хорошенький ротик на замке, пока в этом нет необходимости, — рычит он, впиваясь пальцами в мою щеку. — Или ты научишься сожалеть об этом. Мужчины, которые покупают девушек у братвы, не терпят наглости.

Я никогда не испытывала такого страха. Я чувствую, как мое сердце колотится в груди, все мое тело холодеет. Это душит. Но мне все же удается откинуть голову назад, собирая остатки влаги в моем пересохшем рту, чтобы плюнуть мужчине в лицо.

— Они тоже могут пойти нахуй, — шиплю я.

Он отшатывается. Я готовлюсь к пощечине, которая, я знаю, последует, но, прежде чем он успевает ударить меня вопреки здравому смыслу, дверь открывается.

Мужчина немедленно напрягается, отступая назад.

— Михаил. Она плюнула в меня…

— Сядь. — Человек, который вошел Михаил? — Это тот, из клуба. Человек с татуировкой орла, тот, кто похитил меня. Страх на мгновение сменяется гневом, когда я дергаюсь вперед, снова сопротивляясь, когда я смотрю на него.

— Ты, блядь, похитил меня! Ты знаешь, кто я?

Я никогда в своей жизни не рассматривала возможность использования этой строки. Я даже не знаю, значит ли это что-нибудь еще. Но в эти, самые ужасные моменты моей жизни, все, о чем я могу думать, это о том, что, если есть хоть малейшая возможность, что обращение к имени моего отца может спасти меня, я должна попытаться. Но Михаил только улыбается. На его лице появляется покровительственная усмешка, как будто он смотрит на кого-то очень глупого.

— Конечно, я знаю, кто ты, София Ферретти. Вот почему ты здесь.

Я ошеломленно смотрю на него.

— Я…

Вся надежда, которую я на мгновение почувствовала, покидает меня, оставляя ощущение слабости и опустошенности. Это было все, что у меня было, моя единственная карта для игры.

— Дело в деньгах? — Я снова пробую эту тактику. — Потому что, если это так, ты можешь их забрать. Я даже не хочу их.

— Мы знаем. — Михаил подходит ближе к кровати, глядя на меня сверху вниз. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой беспомощной и уязвимой.

— Дело не в деньгах, София.

— Тогда что?

— Ты приманка, — просто говорит он. — Ты всегда была такой. Просто было неподходящее время выставлять тебя напоказ перед человеком, который, мы знаем, придет за тобой. Но теперь у нас есть то, что нам нужно.

— Ты ошибаешься, — говорю я так храбро, как только могу. — Никто за мной не придет.

Эти слова оставляют пустую боль в моей груди. Но, насколько я знаю, это правда. У меня никого не осталось. Ана, мой единственный настоящий друг, и она понятия не имеет, где я. Ана. От одной мысли о ней у меня на глаза наворачиваются слезы. Она сейчас ужасно волнуется, наверное, винит себя за то, что вообще повела нас в этот ужасный клуб…

— О, я могу заверить тебя, кое-кто придет. — Михаил проверяет свои часы, сверкающие золотые часы на его запястье, которые выглядят дорогими. — И он должен быть здесь с минуты на минуту.

Я слышу потрескивание, и Михаил подносит палец к уху, как будто с ним кто-то разговаривает.

— Да. Я слышу тебя. — Он кивает мужчине с другой стороны кровати. — Будь готов. Остальные снаружи. Они поднимаются.

— Кто там блядь поднимется? — Рычу я. Требую я. — Что, черт возьми, происходит?

Михаил разворачивается, сильно ударяя меня по одной щеке.

— Я думаю, что Антон должен был научить тебя лучшим манерам, — шипит он. — Для девушки с таким хорошим воспитанием у тебя грязный рот. Я думал, что твой отец научил тебя лучше. — Он холодно улыбается, поднимаясь на ноги. — Не волнуйтесь, я уверен, что человек, который тебя купит, будет слишком занят, чтобы говорить такие вещи.