Порочное обещание (ЛП)

Боже мой, он чертовски великолепен, это последняя нелепая мысль, которая проносится у меня в голове, пока я шатаюсь, опасно наклоняясь в одну сторону. И затем, когда мой спаситель мрачно смотрит на меня сверху вниз, я теряю сознание от страха.

ЛУКА

Каждый раз, когда я встречал Софию Ферретти, она была в слезах. Последний раз это было на похоронах ее отца, когда она была круглолицей двенадцатилетней сопливой девчонкой. Теперь она выглядит совершенно по-другому. Она сбросила детский жирок, и ее волосы стали платиново-светлыми, а не темно-каштановыми, без сомнения, обесцвечена. Что-то, чему я положу конец, как только мы поженимся. Как и восемь лет назад, ее лицо красное от слез, но в моей голове только одна поразительная мысль, когда я впервые вижу Софию Ферретти совсем взрослой.

Она ослепительно прекрасна.

— Лука.

Голос Дона Росси врывается в мои мысли.

— Там один все еще жив.

У меня скручивает живот. Я не хочу больше никого мучить. Я хочу забрать Софию отсюда. Настойчивость этой мысли поражает меня. Я не хочу заботиться о ней. Но в этой комнате, где пахнет порохом, кровью и смертью, все, о чем я могу думать, это о том, что она не должна очнуться и увидеть это. Выражение ее глаз перед тем, как она потеряла сознание, это не то, что я скоро забуду. Она была похожа на перепуганное животное, попавшее в капкан, это подходящее описание ситуации, в которой она находилась до нашего приезда.

— Я хочу забрать отсюда свою невесту, — спокойно говорю я, поворачиваясь к Росси. — Я не хочу, чтобы она видела тела.

Росси смотрит на меня с любопытством.

— Я думал, тебе насрать на нее.

— Я не знаю… — Я стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойно. — Но я бы предпочел, чтобы ее первое впечатление обо мне не было…таким. — Я обвожу рукой комнату. Повсюду тела, стены забрызганы кровью. Пулевые отверстия на нескольких поверхностях.

Росси бросает взгляд на выжившего русского. На его лице вызывающая усмешка, и мне кажется, я смутно узнаю его, хотя и не знаю его имени. Один из бригадиров Виктора, если я правильно помню.

— Бруно справится с ним, — говорит он наконец. — Уведи Софию отсюда.

— Спасибо. — Я уважительно киваю, помня, несмотря ни на что, что Росси — Дон, глава семьи. Мне может дорого обойтись спорить с ним так, как я только что сделал, и я не уверен, почему я рискую этим. Все ради Софии, чтобы она была избавлена от вида крови и мертвых тел?

Шагая к шкафу, я подхватываю Софию на руки. Она кажется очень легкой, ее голова опускается на мое плечо, лицо белое, как бумага, и бескровное. Я делаю мысленную заметку позвонить врачу, который выезжает на дом к семье. Если эти собаки хотя бы подняли на нее руку…

Когда ее голова наклоняется на свету, я вижу, что по крайней мере один из них сделал это. Ее нижняя губа разбита, и там и на подбородке засохла кровь. На ее щеке образуется слабый синяк, и горячая, обжигающая ярость поднимается в моей груди, когда я прохожу через комнату с Софией на руках. Я не пожалел ни об одном русском, которого убил сегодня вечером, и теперь я рад этому. Мысль о том, что один из них ударил ее, наполняет меня незнакомой, почти первобытной яростью.

Это тревожное чувство.

Всю свою жизнь я взял за правило заботиться только о своей работе, своем положении и своем богатстве. Смерть моего отца преподала мне урок, который сослужил мне хорошую службу, каждый член семьи живет жизнью, которая может закончиться в любой момент. И не только мужчины. Наших женщин могут убить, похитить, использовать в качестве пешек против нас. Я видел, как унижали мужчин, которые нарушили кодекс молчания, потому что поверили угрозам в адрес своих жен или детей. Любить кого-то означает потерю контроля. Это означает, что у вас что-то могут отнять, и вы ничего не можете с этим поделать. Это не то, что соответствует тому, как я решил прожить свою жизнь.

Я осторожно укладываю Софию на заднее сиденье машины, занимая место напротив нее. Откинувшись назад, когда машина выезжает на движение позднего вечернего Манхэттена, я наблюдаю, как слегка поднимается и опускается ее грудь в обтягивающем черном платье, которое на ней надето, изучаю бледный оттенок ее лица, изгиб розовых губ в форме бантика. Вокруг ее рта все еще виднеется слабое пятно от помады, но теперь это ее цвет, теплый, розовый и мягкий. Это заставляет мой член подергиваться, слегка твердея, когда я позволяю своему взгляду скользить по ее распростертому телу, и я на мгновение думаю о том, каково это, иметь ее своей женой в моей постели.