Порочное полнолуние (СИ)

Слишком близко, слишком интимно и слишком навязчиво. Отодвигаюсь от Боба и принюхиваюсь к вину. Нотки ежевики, красных яблок и терпкость древесины. Я не сомелье, но запах приятный и ненавязчивый.

— Хорошее вино. Дорогое, — скалится в улыбке. — Кьянти.

Один из вымышленных каннибалов тоже предпочитал кьянти. Истерично хихикаю. Боб похож на маньяка, который вполне может баловаться человечиной. Что же в нем наталкивает меня на жуткие подозрения? Очки с роговой оправой, блеклые глаза или длинный острый нос?

— За тебя, Полли, — Боб чокается со мной, и я под его цепким взглядом делаю небольшой глоток.

Даже не так, я лишь смачиваю губы и кончик языка. Пить алкоголь стоит только с теми, с кем уютно и спокойно, а с Бобом мне зябко и липко. Желание выгнать его с истеричными криками нарастает с каждой секундой.

— Когда вернутся твои родители?

— Скоро.

Мне не нравится вопрос. В нем чувствуется расчетливое любопытство. Боб вновь касается своим бокалом моего и с ожиданием смотрит в глаза. Неужели что-то подсыпал? А он ведь мог. Либо опять разыгралась моя паранойя, которая натигает меня как раз к вечеру.

— Тебе не помешает выпить, Полли. Ты какая-то зажатая, — ласково воркует и присасывается к бокалу.

— Не привыкла пить на голодный желудок, — тихо лгу я.

Бросает взгляд на грязные и пустые коробки из-под китайской лапши и вновь холодно взирает на меня. Глаза холодные и равнодушные, как у акулы. И даже очки не спасают.

— Пей, — шипит Боб.

Оставляю бокал на край стола и слабо улыбаюсь:

— Спасибо, но я не хочу.

Поддается в мою сторону, и я с криком подскакиваю на ноги. Хватает за футболку и рывком швыряет на диван. Под визги впивается в губы, стискивая холодные пальцы на шее. Бью коленом в пах. С рыком ослабляет хватку, и я бью лбом о его нос.

Сталкиваю тощего и взвывшего урода на ковер и бросаюсь через гостиную к дверям. С ревом кидается за мной. Швыряю в него тяжелую статуэтку танцующей нимфы, что схватила с комода, и выскакиваю под ночное небо.

Каменная кладка дорожки холодит босые ноги, и я выбегаю через калитку. Оглядываюсь и с ужасом смотрю на окровавленного Боба, который шагает ко мне, протирая очки.

— Вернись, Полли. Поговорим.

Молча бросаюсь вниз по улице и кричу в надежде, что кто-то меня услышит и придет на помощь. Это ведь тихий пригород, и здесь люди должны быть неравнодушными к воплям, что взывают о помощи.

Боб нагоняет меня и, обезумев от ярости, хватает за волосы. Дергает голову назад, и я знаю, что он сделает дальше: впечатает мое лицо в асфальт. Несколько раз. Я чую его ненависть и жажду крови. И ему неважно, что будет дальше.

Из темноты выныривают серые тени, и Боб с удивленным клекотом отпускает волосы. Разъяренный рык вторит его крикам. Отползаю и переворачиваю на спину. Приподнимаюсь на локтях и в ужасе взвизгиваю.

Боба рвут на части два волка. Один дерет его плечо, второй клочками откусывает его щеки. Боб со всхрипами пытается отбиться от шерстистых и окровавленных чудовищ. Зверь со светлыми подпалинами на хвосте с хрустом смыкает челюсти на шее и буквально вырывает его кадык с ошметками хрящей и кожи.

Под обмякшим Бобом растекается черная лужа, и волк с фырчаньем выплевывает кусок плоти. Ворчит на второго, который сжал челюсти на пальцах мертвеца, и тот разочарованно отплевывается.

Встаю и отступаю. Смотрят на меня и облизывают носы. Морды в крови, а глаза сияют в ночи желтыми огоньками, что я видела в своих кошмарах. Мягко шагают по растрескавшемуся от жары асфальту и обходят меня по кругу, вяло помахивая хвостами.

Гляжу на изуродованное лицо мертвого Боба. Часть челюсти с зубами обнажена, а в растрепанные волосы прилипли червями ко лбу. Руки раскинуты, одна нога согнута. Рубашка пропиталась кровью и под светом луны и тусклых фонарей кажется черной. Это один из кошмаров, и я сейчас проснусь.

— Ты обещала, Полли…

— Мы теряем терпение, Полли…

Исторгаю из себя оглушительный вопль, прижав ладони к щекам. В домах вспыхивают окна и скрипят двери. Волки с рыком срываются с места и скрываются в чернильных тенях кустов.

— Ты обещала, Полли, — доносит ветер сердитый шепот. — Мы ждем.

Воздух сгущается и вибрирует визгами. Кто-то оттаскивает меня от мертвого Боба, и кричит, чтобы вызвали полицию и скорую.

— Берти! Берти! Нет! — слышу женский вой и перед Бобом на колени падает рыдающая соседка.

Она срывает с головы бигуди и в слепом отчаянии трясет мертвого сына за плечи. К ночному небу летит приглушенный волчий вой. Поднимаю взгляд от разбитых очков у ног Боба на растущую луну и меня накрывает тяжелое одеяло обморока.

Глава 5. Быть тебе Бесправницей

Толстый офицер с жесткой щеткой усов под носом провел со мной беседу, когда я очнулась на медицинских носилках и укутанная в тонкое одеяло. Уточнил, что конкретно произошло. Мне пришлось солгать: вышли с Бобом на прогулку, и на нас напали дикие волки.

Почему меня не тронули? Потому что сосед хотел меня защитить от агрессивных зверей и героически закрыл грудью. Жестокая правда в данной ситуации добила бы мать и отца, которые потеряли сына.