Порочное влечение

Разум молил меня остановиться, ведь мужчина, что называется, подвел меня под монастырь, но тело… Боже, как же оно ликовало и торжествовало, распространяя эндорфины по всему организму со скоростью света, вмиг делая меня в миллионы раз счастливее! Его поцелуй был ярким доказательством участия, печатью, подтверждающей его слова, услышанные мною во сне, на бумаге… в моем сердце… Было так хорошо и в то же время горько…

– Роберт… – немного отстранившись, прошептала я мужчине прямо в губы, стараясь, чтобы мой вопрос звучал ровно и небрежно, – ты будешь открываться мне только тогда, когда кто-то из нас окажется на грани жизни и смерти?

Холодок пробежал по коже, когда я почувствовала, что мужчина, только что находившийся душой рядом, внезапно пропал, вновь натягивая маску и напрягаясь. Затаив дыхание, я увидела, как Роберт со спокойной улыбкой снова сел на стул, посылая мне заряд умиротворения, и все же печаль прорывалась в его вымученном взгляде. Я не могла избавиться от чувства, что он прощается со мной и больше мы не увидимся.

– Прошу тебя, не нужно… – тихо прокомментировала я свои мысли, издав при этом какой-то нечеловеческий всхлип.

– Эй, ты чего, мышка? – мужчина снова наклонился ко мне, подарив едва ощутимый, как дуновение морского ветерка, поцелуй в лоб, отстранился и встал с места. – Если ты не забыла, завтра корпоратив в "Кашемире", и кто-то должен работать, раз мой личный секретарь сбежал. Я бы хотел побыть тут с тобой еще, но нужно решить проблемы, который оставил за собой Артем. Так что поправляйся и не нервничай больше!– если раньше Шаворский изображал передо мной нерушимую скалу, то сейчас он больше напоминал грустного клоуна, улыбающегося во весь рот, с печальными глазами, как будто думал о чем-то… явно нехорошем. Он уже было подошел к выходу и даже опустил ладонь на ручку, как резко повернулся и сказал: – Я не смогу прийти к тебе до послезавтра. Тебе никто не тронет, обещаю. И это время… Я надеюсь, ты воспримешь его как шанс, чтобы решить: останешься ли ты со мной или уйдешь навсегда.

– Х-хорошо-о… – немного неуверенно ответила я, не понимая, чего он от меня хочет. Ведь кроме очередного признания в любви я не увидела его готовности меняться и подстраиваться под мой мир и мои реалии жизни. Извинений я тоже, кстати, не услышала, и это печалило больше всего. – Хотя, знаешь, я рада, что ты любишь меня. Я рада, что ты наконец решился сбросить свою "темную" оболочку и хотя бы смотришь на меня как на человека, а не на мебель… Но что дальше? В смысле, ты же не думаешь, что я просто забуду, что мой первый секс – это изнасилование, что за первую оплошность ты избил меня плетью… Все это будет всегда у меня перед глазами. И когда-нибудь я сделаю что-то не согласованное с твоим уставом, а ты напомнишь мне, почему я так сильно боялась тебя все это время! Разрушая всю хрупкую идиллию…

Из добродушного шепота голос возрос до негодующего крика, и я замерла, понимая, что опять довожу себя до нервного тремора. Мужчина только хотел было что-то сказать, как неумолимое пиканье монитора начало зашкаливать, и он бросился мне:

– Ты должна немного прийти в себя. Слишком много тяжелых разговоров после такой эмоциональной встряски. К тому же твои подруги и доктор сейчас снесут дверь… – Шаворски весело подмигнул мне, заставляя мой рот удивленно распахнуться в таком недоумении, словно Пизанская башня внезапно стала прямостоящей, и тут же насупиться, так как где-то должен быть подвох. – Увидимся послезавтра, мышка.

Стоило мужчине только открыть дверь, в которую ранее вроде никто не стучал, как в палату влетели взъерошенные и заплаканные Таня с Фаиной, а за ними доктор и санитарка. Последняя тут же принялась оттирать кровь, собирать осколки и разбросанный мусор, будто точно знала о произошедшем тут недавно.

– Вы простите меня, но Ваш молодой человек просто… – недовольно начала причитать молодая девушка с бейджиком "Тамара Семеновна", нажимая на какую-то мигающую кнопку на белом мониторе и приступая к быстрому осмотру.

– Конченый придурок! – гневно прошипела взбешенная Таня, буквально снося меня с места резкими объятиями. – Ему типа больше всех нужно тебя потискать! Я тут сижу дольше него! Урод самовлюбленный…

– Притормози, Таня! – многозначительно оборвала ее Фаина, поглядывая на недовольную Тамару Семеновну, но тут же сама бросилась меня обнимать. – Черт, мышка… Кажется, мои первые седые волосы появятся благодаря тебе!

– Я тоже вас очень люблю! – искренне прошептала я, хихикая от такой внезапной заботы, а затем, растерянно посмотрев на дверь, спросила: – А где Вероника? Она не смогла прийти? Боже, могу только представить, каким ударом для нее стало предательство Артема…

Девушки как-то странно переглянулись и, улыбнувшись, одновременно выдали:

– Да! – а затем, немного отстранившись и позволяя доктору начать настоящий осмотр, Таня немного растерянно сказала: – Ей пришлось уехать из Москвы на какое-то время, но та Вероника, что уехала, тебя очень любила. Помни это.