Порочное влечение

Мелкая дрожь пробирала продрогшее нутро и выливалась в щекочущие мурашки по спине. Приходилось еле заметно переминаться с ноги на ногу, дабы сбить тремор, охвативший все тело, едва я вошла в кабинет Роберта.

Я слишком долго настраивалась, прежде чем войти внутрь. Секретарше Саманте пришлось даже грубовато поторопить меня… Уверяла себя, что человек в кабинете больше не вызовет внутри никаких эмоций, а разъедающее, как серная кислота, чувство, что я испытываю все это время, больше относится к воспоминаниям, но… Стоило мне переступить порог территории Шаворского, как острый запах его мужского либидо ударил в нос привычной и такой родной свежестью, смешанной с тонкими нотками лимонной власти и терпким привкусом тягучей уверенности.

"О, да! Теперь я наконец дома…" – было первой моей мыслью.

И сейчас, глядя в его немного осунувшееся от усталости лицо, в глаза, похожие на два бездонных черных озера, я не могла не окунуться с головой в этом омут. Меня трясло и передергивало от желания кинуться к нему в объятия и расцеловать каждый сантиметр его длинноватой густой бороды, худощавых щек, запустить руки в сероватые волосы и разгладить губами упрямую морщинку между бровями, которая всегда появлялась там в моменты активного мыслительного процесса.

Тем не менее я понятия не имела о жизни мужчины все эти три месяца. Возможно, он не рад меня видеть? Может быть, Роберт давно забыл мое имя? А вдруг он… влюблен? Или уже обручен с другой?

Последняя мысль оказалась настолько болезненной, что натянуто улыбаться оказалось уже выше моих сил и я отвела взгляд от ничего не выражающего лица, внимательно засмотревшись на свои черные замшевые сапоги на высоких каблуках, решив все же ответить на глупый вопрос мужчины, дабы пауза не казалась такой гнетущей.

– Работа в Нью-Йорке достаточно перспективная, высокооплачиваемая, да и жизнь в Америке, знаешь ли… – едва слышно пробухтела себе под нос. Сердце билось так сильно, что грозило вырваться из груди и бросить свою глупую, непонятно на что рассчитывающую хозяйку. Пульс оглушил меня полностью, удавалось только слышать свое же учащенное дыхание, но я тихо прошептала: – Я прошла все шесть этапов твоего чертового кастинга и все же надеюсь, что хотя бы теперь достойна этой работы.

– Ты достойна намного большего, Полина… – тихий голос прямо передо мной заставил испуганно поднять глаза и еще плотнее обнять себя руками. Мужчина каким-то волшебным образом успел бесшумно встать из кресла и, словно пантера на охоте, подобраться ко мне, остановившись в опасной близости – расстоянии вытянутой ладони. Роберт так сладко протянул мое имя, словно смаковал старое дорогое вино, изучая на языке его тонкий изысканный вкус. А пьяной от его тихого хрипа почему-то себя почувствовала я: – Тебе нужно было три месяца, чтобы принять решение… быть со мной. Именно поэтому ты не пришла тогда?

– Что?.. – сознание путалось, не давая думать ни о чем, кроме как о манящих губах Роберта, влажных от едва уловимого прикосновения языком. Вопрос проигрался у меня в памяти, словно это было некое записывающее устройство, и я непонимающе перевела взгляд на его потемневшие глаза: – Ты знал? Черт, ты знал… – позорно отведя взгляд в сторону, я тут же окунулась в ужаснейшие воспоминания. Наверное, образ Фаины под машиной навсегда останется в моей памяти. Если бы я смогла сдержать внезапный порыв и просто промолчать, наверняка ситуация сложилась бы по-другому, но мне нужно было поделиться накопленными печалями, излить которые было больше некуда. – Фаина попала в этот день под машину… Она почему-то возомнила себя моей мамочкой и заперла в квартире, чтобы я не могла с тобой встретиться, а когда увидела, как я уже сажусь в авто, разругалась с Таней и решила на эмоциях перебежать дорогу, не дожидаясь сигнала светофора.

Голова внезапно закружилась, пришлось даже опереться на спинку рядом стоявшего стула, чтобы не упасть. Роберту, видимо, такой расклад не понравился, и он, одним уверенным движением подхватив меня под попу, усадил на мягкий диван, а сам устроился рядом, участливо спросив:

– Мне жаль, я не знал. Как она сейчас?

Издав нервный смешок, я в который раз убедилась, что Шаворский вычеркнул меня из свой жизни и визит к нему попахивает абсолютной нелепостью. Видимо, кроме переданной мне безлимитной карточки спустя какое-то время после отлета, мужчина больше не хотел никакого участия в моей жизни.

– Понятия не имею. После двухмесячной терапии восстановления она так и не способна ходить и двигать руками. Обвинив меня во всех смертных грехах, Фаина ретировалась на родину, а я теперь наконец могу заняться собой, – снова натянув на себя добродушную улыбку, я аккуратно смахнула одинокую слезу и, нервно расправляя завитые пряди волос, оптимистично выпалила: – Что же… Собеседование ушло куда-то не туда. Тебе должно быть это ужасно скучно и неинтересно слушать, так что просто задавай свои вопросы и решай – берешь ли ты меня к себе или нет. В конце концов, ты не обязан слушать новости моей жизни. Тебе должно быть фиолетово.