Порочное влечение

Отец выглядел заметно хуже, чем прошлый раз. Под глазами пролегли даже уже не круги, а синие пятна, а само лицо казалось неестественно бледным и осунувшимся.

– Дочка… – растерянно прошептал мужчина, глядя на меня, как будто увидев впервые, и тут же в его глазах появилась скупая мужская слеза и смертная тоска. – Ты так похожа на свою маму… Эти глаза, волосы, губы… Так похожа! Эх…

В этот момент телефон дрогнул, и я увидела, как на лице мужчины появилась судорога боли, а рука прижалась к животу так сильно, что появилась неестественная ямка на худом теле.

– Что с тобой?! – вскочив с кровати, закричала я, хотя было уже поздно.

– Все отлич…

Я видела, как глаза мужчины закатились, а лицо посерело, став каким-то неживым и до колик пугающим… Я знала, что он упал на пол, но не видела, а только слышала треск, звук падения и крик Тани.

– Я врач! Я помогу! – вмиг отреагировала молодая девушка за соседним столиком, и черные, до боли знакомые волосы мелькнули перед экраном.

Но я могла думать только об отце и о том, что он никак не начинал дышать.

Глава 19

Роберт.

В комнате подвального помещения главного офиса "ZoMalia Industries", где я проживал последнее время, стояла гробовая тишина. Маленькие экраны были расставлены в таком количестве по двум стенам, что мне пришлось вызвать еще четверых дежурных охранников, так как одному контролировать ситуацию рабочего этажа не выходило.

"Privat" загнали меня в угол, и я уже ожидал подставы с любой стороны, даже Виктор Александрович Моргунов, мой проверенный жизнью психолог, больше не внушал доверия. Я вызвал его к себе на последний сеанс во внештатное время, чтобы проверить, как он отреагирует на мои якобы опасения о причастности Полины ко всей этой грязи. Ведь несмотря на то, что Артем всеми правдами и неправдами пытался доказать мне грешность моей девочки (видимо, это как-то было выгодно немцам), я всегда был уверен только в одном – Полина никогда бы не пошла против меня. Что-то светлое и чистое было в ее душе. И каждый раз, когда я заглядывал в ее глаза, то видел маленькую наивную девочку, ищущую во мне доброго друга, которого, увы, сейчас ей дать я не мог.

После побега Полины и бомбы под машиной ее подруги Тани стало ясно, что конкуренты просто играют со мной, считая себя у руля и, словно затаившаяся кобра, ждут подходящего момента, чтобы напасть на мою мышку, так как знают, что она мое слабое место. Ведь если бы они хотели, то точно взорвали бы автомобиль. Все это прекрасно понимали, включая меня. Действовать пришлось быстро и выход искать незамедлительно.

Решение приходилось принимать второпях и устраивать ловлю на живца. Только вот слово "наживка" в отношении моей девочки звучало ужасно пугающе. И лишь полная уверенность, что с ней ничего не случится и я полностью владею ситуацией, немного успокаивала разбушевавшиеся нервы. Ведь только такими глобальными мерами я мог наконец избавить ее от постоянно надвигающейся опасности и… отпустить – исполнить ее главное желание.

Мне не удалось доказать причастность Моргунова к заговору немцев, так что все долгие часы в засаде просто размышлял над его словами насчет моего сдержанного, грубого, отталкивающего общения с Полиной. И я все больше приходил к выводу, что по-другому поступить просто не мог. Не мог!

Несмотря на сотни камер и специальных заглушек, внутреннее чутье неустанно повторяло, что этаж прослушивает кто-то, кроме охраны. А значит, я не могу поговорить с Полиной начистоту, слепо положиться на ее девичью несдержанность и лицо, выражающее все эмоции без разрешения хозяйки. Как, например, сегодня, она целый день после моего якобы отъезда в Германию то плачет, то смеется, что наталкивает на странные мысли… Разве не так ведут себя беременные или доведенный до отчаянной депрессии девушки?

Удачно, что мышка позвонила именно в тот момент, когда я направлялся на встречу с Артемом, жаль только, что из-за взвинченности разбил крыло авто о фонарный столб, но это мелочи… Я закинул ему наживку и теперь ждал, когда он клюнет и пойдет к Полине сам, так как времени у немцев на переписывание компании оставалось как раз до корпоратива в "Кашемире", и если они на самом деле хотят либо вернуть себе "Privat" в единоличное владение, либо заполучить и мою "ZoMalia", то начнут действовать в ближайшие два дня.

Пол долгих дня я не отходил от экрана, наблюдая за метаниями девушки, которые пинг-понгом отлетали ко мне в душу и задевали что-то особенно чувствительное в самых недрах сердца, которого уже практически не осталось. Только идиот не поймет, что именно я, а не кто-то другой стал предметом ее депрессии.

Блядь, как же мне иногда хотелось просто взять ее и увезти с собой на острова, где нам никто не помешает и мы сможем начать новую жизнь, но тут подключался здравый смысл, который напоминал, что однажды я уже хотел сделать ее своей невестой и теперь вынужден держать пленницей в офисе.