Порочные Фейри

— Я думала, что потеряла тебя, — плакала я, прижимаясь губами к татуировке Весов на его груди, пока его сильные руки обхватили меня. Я цеплялась за него, словно он был спасательным плотом, а я уплывала в глубины самого темного океана. Что я и делала. Потому что я, возможно, и спасла своего темного ангела, но мое сердце все еще разрывалось на две части из-за моего Льва.

Горе топило меня, душило, грозило уничтожить.

Леон предложил мне себя от всего сердца, безоговорочно, честно, а я разрушила его доверие ложью и обманом. Я хотела загладить свою вину, мне было больно и обидно каждую минуту, пока между нами была эта пропасть, но я не находила слов, чтобы выразить ему, как сильно я сожалею о том, что сделала ему больно. И как много он для меня значит.

Я была трусихой, которая слишком боялась отказа, чтобы признаться ему в правде, которая жила в моем сердце. Я любила его. Но я никогда не говорила ему об этом. А теперь было слишком поздно.

50. Данте

Я опустился на колени рядом с Леоном, вцепившись пальцами в его золотистый мех, когда горе затронуло в моем сердце аккорд, который будет звучать вечно.

— Ritorna da me, caro amico (п.п. Вернись ко мне, дорогой друг), — умолял я. Я хотел вернуть его, я не был готов потерять его. Конечно, звезды не посмели бы забрать такой яркий луч света из этого мира?

— Нам нужно идти, — серьезно сказал Райдер, и я бросил на него взгляд.

— Еще нет, — прошипел я. — Позволь нам попрощаться.

Он кивнул, и я поцеловал костяшки пальцев, прижав их ко лбу Леона, борясь с болью, раскалывающей мое сердце на две части.

Позади меня раздался сдавленный всхлип, и я оглянулся: моя девочка, моя прекрасная amore стояла рядом с Габриэлем, и казалось, что мир рушится вокруг нее.

Я встал и направился к ней, и она бросилась мне навстречу, наше общее горе по Леону должно было соединиться и перелиться через край. Я обхватил ее руками, и она прижалась лицом к моему плечу, рыдания били по ее телу и заставляли меня страдать. Электричество волнами отражалось от моей кожи, пронизывая воздух, когда я почти потерял контроль над своей силой.

— Я не сказала ему, — сказала Элис, задыхаясь. — Он не знал, что я люблю его.

— Он знал, carina, — мягко сказал я, поглаживая ее волосы. — Он будет чувствовать твою любовь до самой загробной жизни. A morte e ritorno.

— Этого недостаточно, — прохрипела она. — Я не переживу его потерю. Я не переживу этого.

— Я позабочусь о том, чтобы ты это сделала, — яростно прорычал я.

— Мы все это сделаем, — сказал Габриэль низким голосом, и она взглянула на него через плечо. — Мне жаль, Элис, — серьезно сказал он, склонив голову. — Я знаю… я сейчас понимаю, как много он значил для тебя.

Элис кивнула, задыхаясь от благодарности, прежде чем снова упасть в мои объятия.

— Я бы очень хотел, чтобы у нас было больше времени, но нам нужно попрощаться сейчас, — мягко сказал я, опасаясь того, как мало времени у нас осталось до прибытия Короля, но это было слишком важно, чтобы игнорировать. — У нас в семье есть способ сделать это… я бы хотел передать его ему, если ты не против?

Она кивнула, и я положил руку ей на плечи, направляя назад к Леону, где на коленях стоял Райдер. Он не сказал ни слова, когда мы опустились рядом с ним, но его брови были напряжены, и я подумал, возможно ли, что Лунный Король что-то испытывал к Леону Найту.

Габриэль опустился на колени рядом со мной, и я вытащил свой медальон из рубашки, прижавшись губами к символу моей семьи. Леон всегда был для меня братом. Mio fratello Leone.

Я снял медальон с шеи, подняв его большую лапу и обхватив ею.

— Это традиция — дарить подарок на смерть, в знак нашей любви, — пробормотал я, и Элис кивнула, испустив дрожащий вздох, когда она потянулась в карман и достала из его глубин серебряную монету. На ней было выгравировано слово «Лео» и изображение Льва, гордо сияющего в центре монеты.

У меня сжалось горло, когда она положила монету ему под лапу. Габриэль протянул руку вперед, положив черное перо ему на бок, и я обменялся с ним взглядом, чувствуя всю тяжесть его боли.

Электричество вокруг моего тела становилось все сильнее, и мне пришлось сосредоточиться, чтобы отвести его, закрыв глаза. Когда я открыл их, то увидел, что Райдер разрезал собственную ладонь лезвием, а затем протянул руку вперед и прижал ее к плечу Леона, оставив там кровавый отпечаток.

Элис наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку, и грустная улыбка потянулась к моим губам. После смерти Леона я почувствовал, как мы четверо теснее слились воедино, золотая нить связала нас всех в одно целое. Даже Райдера.

— Прощай, Леон, — вздохнул я. — Пока мы снова не встретимся за завесой…

Элис снова прижалась ко мне, рыдая, а мое собственное горе разрывало меня на части, отрезая фундаментальную часть меня, когда я пытался отпустить своего друга, но это казалось невозможным.