Порочные

Я вошла в кабинет, окинула рассеянным взглядом его и Реми, склонившегося над кюветами, и вернулась к работе, отгоняя бесполезные рассуждения, позволяя рукам выполнять привычную простую работу, позволяя себе не думать не только о матери Артура, но и о лаборанте и его словах.

Ну, потому что думать о них было бессмысленно и бесполезно. Волчица оказалась сильнее меня, ее желания оказались сильнее моих, ее стремления совершенно не совпадали с моими, и она в любой момент готова отставить свою тощую задницу и задрать хвост, признавая за Реми право сильнейшего.

Щенков ей захотелось… Стерилизую, сучку, чтобы больше вообще никого и ничего не хотелось. Мысль чуть не вызвала истерический смешок. Снова.

Что-то я за этот короткий день слишком часто пытаюсь скатиться в истерику. И все никак.

Смешок все-таки сорвался с губ. Слишком тихий и слишком короткий, чтобы по-настоящему волноваться о нем.

Но Джереми странно дернулся и всмотрелся в мое лицо, отложив на миг приборы. Его взгляд был слишком внимательным и настороженным, чтобы я могла думать, что он не заговорит.

— Эм?

— Вспомнила кое-что, — безразлично пожала плечами. — Не отвлекайся, пожалуйста. Мы должны закончить до утра.

— Ты так торопишься?

Кто-то не понимает намеков, да?

— Хочу побыстрее свалить отсюда. Вернуться в Эдмонтон, заняться работой, хочу помочь профу и Дилану.

Что-то мелькнуло на лице волка после этих слов. Что-то непонятное, как тень его зверя. Отразилось во взгляде и исчезло так, будто и не появлялось. Он странно и резко одернул ворот халата, тяжело сглотнул, сощурив глаза.

— С ним ты тоже спала? — делая шаг ко мне, спросил Реми после паузы.

— Какая теперь разница? — я не хотела обсуждать с ним эту тему. Если уж на то пошло, я вообще не хотела обсуждать с ним какую бы то ни было тему, и в серьез задумывалась над тем, а не отправиться ли к Макклину и Крис, не просить ли Конарда о защите. У него кривая-косая стая, в которой не действует ни одно правило из той туевой тучи, что выдумали себе оборотни за бесконечные века своего бесполезного существования.

— Он ведь не имеет прямого отношения к тому, чем ты занимаешься в лаборатории? — продолжал волк непонятный допрос.

— С чего ты взял? Мы с ним работаем над одним и тем же, просто способы у нас разные. Лан — ниптонг, — снова пожала плечами и все-таки вернулась к микроскопу.

За спиной воцарилась тишина, казалось, что Джереми даже не дышал, и не то чтобы меня это не устраивало.

На самом деле, моя злость и мое сопротивление ему — результат моих же неоправданных ожиданий, результат моей болезни Марком. Если бы не Джефферсон… возможно, у нас вполне бы могло что-то получиться.

Волк наконец-то отошел от меня и вернулся к работе, так не сказав больше ни слова, а я бросила на него короткий взгляд.

Правда могло бы?

Черт! Да кого я обманываю?

Так, все, хватит, Бартон. Сначала Колдер, потом все остальное. Надо слепить хотя бы временный вариант таблетки от его сумасшествия, чтобы выиграть время на создание чего-то действительно стоящего.

Следующие три дня стерлись из памяти, слились в один. В бесконечность проб, вариантов и формул. На удивление, Джереми, больше меня не трогал: не пытался прикоснуться, зажать, приказать. Не пытался даже заговорить о том, что случилось. Скорее уж я приказывала, требовала и злилась на его нерасторопность. Волку катастрофически не хватало опыта и, как это ни странно, знаний и смелости. Он постоянно переспрашивал, он постоянно колебался, он постоянно меня отвлекал. Это бесило почти до черных мушек перед глазами, до желания вцепиться ему в глотку.

Я искренне не понимала, как с такими способностями его вообще взяли в центр. Так же, как не понимала и того, почему не замечала этого раньше. Он не был ученым, Джереми был тупым исполнителем. Почти таким же, как и остальные лаборанты в центре. Все те безликие и безымянные оборотни, прошедшие через мой отдел за последние несколько лет. Филиппа и Лана не хватало до истерики, до нервной дрожи. Если бы они были здесь… Если бы они были здесь, вакцина была бы готова за полтора дня. Я в этом не сомневалась. К тому же… По сути, ничего нового я не создавала, скорее совершенствовала и перекраивала тот вариант сыворотки, которым уже пользовался Колдер. Который я привезла с собой. Перекраивала и старалась не думать о том, что мне придется обходится без нее. Но не думать не получалось, и это сказывалось на работе не самым лучшим образом, впрочем, как и на моем отношении к Реми.

На каждую испорченную им или мной ампулу я смотрела как на собственный приговор. Потому что только дурацкая, до смешного простая и примитивная сыворотка помогала мне держаться от оборотня на расстоянии, потому что в моем распоряжении к концу третьего дня оставалось всего две ампулы, потому что раздвигать перед волком ноги на его условиях я не собиралась, что бы он там себе ни думал.