Порочные

Нэд наконец-то встал на ноги и поплелся к двери. Сначала медленно, а потом все увереннее и быстрее. Хочется верить, что он примет правильное решение.

— Да, альфа, — кивнул страж. — Бартон вернулась в стаю.

— Давно?

— Минут тридцать назад. Я почуял след, когда мы подходили к дому. Двигалась к поселению. Мне привести ее?

— Нет, — покачал головой, тоже направляясь к выходу, подхватив на ходу вещи Эм. — Не стоит.

Колин что-то бросил в ответ, но я лишь махнул рукой, желая побыстрее убраться отсюда. Надо было еще заглянуть к Фрэн, выяснить, на сколько все-таки затянется выздоровление Ленни.

Запах Эмили я уловил, стоило войти в лес, слабый, но все же он чувствовался. Бартон действительно была здесь, ходила вокруг дома, судя по всему. Наверное, искала одежду и рюкзак.

Ходила достаточно тихо, чтобы я ничего не заметил и не услышал.

Я шел по этому запаху, сам не понимая, что делаю. Будто привязанный, будто на поводке, и никак не мог остановиться, сбросить это марево.

Эмили шла странно: обходила, словно нарочно, тропинки, долго шла вдоль кромки, вышла только возле больницы. Остановилась напротив.

Я замер возле окна операционной, сам себя уговаривая войти внутрь, поговорить с Франческой. И уговорил почти успешно.

Вот только стоило потянуть за ручку дверь, как осознание того, что Эмили где-то здесь, заслонило собой все остальное.

Дыши, Джефферсон. Найди сначала Франческу, поговори…

Да на хер!

Меня будто прострелило, будто что-то щелкнуло, и расстояние до двери кабинета, в котором Эмили оборудовала себе лабораторию, я преодолел почти бегом. Рванул на себя дверь.

— Альфа? — испуганно подскочила Фрэн.

Эмили не сказала ни слова, стояла ко мне спиной у стола и что-то укладывала в сумку.

Я оглядел помещение.

Бартон собирала вещи, шут-Колдер оказался прав. На столах практически ничего не осталось: исчезли бумажки, пробирки, стремные пластиковые штуковины с кровью Артура, ванночки, ничего не шумело и не гудело, не светился экраном ноутбук.

— Выйди, — бросил я замершей на месте Франческе.

Эмили повернулась, застегивая молнию на сером квадратном кофре, лицо не выражало абсолютно ничего.

— Я хотела поговор… — начала снова Франческа.

— Вон, Фрэн, — прорычал, с трудом сдерживаясь. Обошел вжавшую голову в плечи волчицу, остановился в шаге от Бартон.

— Ну и на хрена… — начала было Эмили, но я не дал ей договорить.

— Потом выскажешь все, что обо мне думаешь, — за спиной закрылась дверь. — Обзовешь мудаком, придурком и ублюдком, можешь по морде съездить, заслужил.

Я дернул Эм на себя, с каким-то странным удовольствием отмечая, как заблестели от злости зеленые глаза, и накрыл губы своими.

Она застыла на миг, натянулась, как струна, а потом дернулась, уперлась ладонями мне в грудь, желая оттолкнуть.

И все-таки вывернулась, выскользнула из моих рук.

Я даже сообразить не успел, не успел почувствовать вкуса губ. Понять. Прикосновение меньше, чем на секунду.

Черт!

— Эмили, — прорычал низко и тихо, — не вздумай убегать, не дразни.

— Дразнить? — тонкая бровь взметнулась вверх, Бартон скрестила руки на груди, отскочив от меня почти к столу. Сумка, серая, большая сумка, со стуком опустилась на пол. — Джефферсон, приди в себя. Дразнить — это последнее, что я собираюсь делать.

— И что тогда все это значит? — я обвел рукой почти пустой кабинет.

— А на что это похоже?

— Ладно, — выдохнул. С шумом, протяжно. — Раз ты настаиваешь, давай поговорим. Далеко собралась?

— К Макклину, — вздернула Бартон подбородок. — Там любят отщепенцев и изгоев, я отлично впишусь.

— А Артур? — я пытался утихомирить зверя и голод внутри, собрать мозги в кучу. Но… получалось хреново, даже более чем. Слова вырывались из горла низким рычанием, дрожала каждая мышца в теле. Этот разговор… Не к месту. Я почти не соображал, что несу.

— Даже не пытайся, — уголок ее губ дернулся, во взгляде прибавилось злой иронии и чего-то еще. Чего-то такого, что я не в силах был понять.

— Что именно? — я сделал осторожный шаг вперед.

— Манипулировать мной, — прошипела Бартон, не обратив внимание на движение. — Не бери пример со своего отца. Эти команды со мной больше не работают.

— Команды? — переспросил, подходя ближе еще на шаг. — Брось, Эм. Ты делала это потому что сама хотела. Тебя никогда невозможно было заставить, принудить. Ты была в стае, ты лечила стайных только потому, что сама так хотела. Синдром отличницы, я помню, знаю.

— Что? — Вопрос вырвался из горла Эмили толи с приглушенным рычанием, толи с шипением. — Что за хрень ты нес…

— Хрень?

Еще один шаг.

— Что ты, мать твою…

— Тебе нравилось, что на тебя все полагались, тебе нравилось, что бежали к тебе за помощью. Ты всегда хотела быть нужной, полезной, в лепешку была готова расшибиться, разве нет?

— Нет, — дернула головой Бартон. Слишком резко, слишком быстро, среагировала даже не осмыслив все до конца.