Порочный

Я расхохотался, испытывая ликование. Несколько лет назад он всерьез занялся политической карьерой. Тогда казалось, что честолюбивые мечты навсегда останутся лишь мечтами, но стальная хватка и железный характер отца заставили конкурентов расступиться. Теперь уже я не сомневался, что он победит.

– Возвращайся в Париж, сынок! – добавил он глухо, и я непроизвольно поморщился.

– Но у нас с друзьями здесь бизнес. Ты же знаешь…

– Мне нужна твоя помощь, хотя бы на время предвыборной кампании! Кругом одни крысы и предатели. Докажи, что ты взрослый интеллигентный мужчина, выпускник Сорбонны и человек, на которого можно положиться! Оставь свои игрища в прошлом. Насколько я знаю, даже твои сумасшедшие дружки остепенились… Ты нужен мне здесь! – добавил отец с нажимом в голосе.

– Хорошо. Но только при одном условии… – проговорил еле слышно, взвешивая каждое слово и прикидывая ущерб для своей психики, который неминуемо сулило возвращение в Париж.

– Что еще за условие?

– Я приеду со своей девушкой, – на том конце послышался недовольный вздох.

– Кто она? Надеюсь, не какая-нибудь шлюха модель?

– Нет, она дизайнер интерьеров. И очень востребована на Манхеттене. Ну так что?

– Приезжайте! Буду рад познакомиться…

* * *

Когда я вернулся в спальню, Дженнифер продолжала лежать обнаженной на черных шелковых простынях. Она сверлила меня потемневшими от похоти глазами, поглаживая пальцами торчащие соски, и томно улыбалась.

– Ты спрашивала про мою семью?! Ну так знай, мой отец – Анри Легран – с сегодняшнего дня участвует в предвыборной гонке за пост главы государства. А ещё я нужен ему в Париже. Поедешь со мной? – в глазах любовницы пронеслась целая палитра эмоций, начиная от шока и удивления, заканчивая молчаливым согласием.

– Иди ко мне, отвечу на ушко, – рассмеялась бесстыдница, призывно разводя ноги.

Быстро скинул халат, возвращаясь в постель. Я передумал принимать душ.

POV. Симона

Две недели спустя

Автомобиль затормозил на подъездной дорожке особняка, и я сделала глубокий вдох, чтобы привести в порядок расшатанные нервишки.

– Мадам, похоже, их стало ещё больше, – озабоченно пробормотал водитель Пьер, кивком головы указывая на толпу папарацци возле парадных ворот.

– Да уж… Неужели теперь так будет всегда?! Это же сущий ад! Как мы будем жить? – накрутила на палец непослушную прядь темно-каштановых волос, растерянно цокнув языком.

После того, как пару недель назад стало известно об участии моего отчима в президентской гонке, журналисты не давали нам продуху, пытаясь заснять каждый шаг членов семьи. Но сегодня их было гораздо больше обычного.

– Мадам, вы поедете сегодня ещё куда-то? – нерешительно пробормотал мужчина, глядя на меня в зеркало заднего вида поверх солнцезащитных очков.

– Нет, Пьер, буду лежать на солнышке и читать книжку, – вымученно улыбнулась, мечтая стать невидимкой, лишь бы только не встречаться с этой обезумевшей толпой представителей СМИ.

– Ну, хорошо, если понадоблюсь – звоните. А я поехал в аэропорт – мистер Легран возвращается.

Я вздрогнула, как от жалящего укуса насекомого, услышав его последние слова.

Вильям приезжает. Так вот почему папарацци сегодня так много! Вот кто поистине любимчик репортеров и фотографов – самый красивый и притягательный мужчина из всех, кого мне доводилось встречать. С глазами цвета чистейшего аквамарина и светло-русыми волосами, в которых запутались солнечные лучи.

Мой сводный брат.

Зажмурилась, воспроизводя в памяти подробности нашей последней встречи. Это было дико. Вероломно. И безумно волнующе. До сих пор не могла поверить в то, что он окажется настолько порочным…

* * *

Как обычно в последние дни за ужином царила приподнятая атмосфера. Мама с отчимом безостановочно обсуждали подробности предвыборной гонки, попутно делясь со мной последними новостями, ну а я изо всех сил пыталась проявить интерес. Они только вчера вечером вернулись из рабочей командировки и уже завтра с утра должны уехать вновь.

Вдруг дверь распахнулась, и разом стихли все голоса.

– Отец, Жозефин! Всем привет! – он вошел в гостиную, и от одного взгляда на сводного брата на пояснице зашевелились мурашки.

– Вильям, сынок! С возвращением! – отчим с матерью поспешили подойти к нему, а я продолжала сидеть, поджав пальцы на ногах от нервного напряжения.

Уже и забыла, что Вильям почти на голову выше своего отца. Он был одет в темно-синие джинсы и белоснежную футболку-поло, натянутую на руках под натиском мощных загорелых бицепсов. Даже в этой незамысловатой одежде выглядел так, будто только что сошёл с подиума люксовой марки мужской одежды. Светло-русые волосы парня стали немного длиннее и казались выгоревшими. Я продолжала внимательно скользить взглядом по его поджарому телу, вдруг осознавая, как сильно соскучилась. На душе стало ясно и тихо, словно солнце вышло после долгой грозы, ослепив своим волшебным сиянием.