Порочный абсурд

Карамельников подходит к двери своего дома, с предвкушением вставляя ключ в замочную скважину. Дверь со страшным скрипом распахивается, и перед мужчиной во всей красе показывается удивительная картина: Даша пожрала все обои, которые сейчас свисают, одиноким драным клочком, сверху, съела пол кожаного дивана, погрызла ножку берёзового кресла и нащипала плеши на своей же норковой шубе, купленной отцом на зиму. У Василия отвисла челюсть. Он медленно вошёл в коридор и услышал тяжёлые шаги приближающегося дитя. Этот неимоверный грохот отбил все надежды, что перед ним сейчас появится настоящая «Дюймовочка». Запыханный Жабадушев раздражённо подошёл к Василию и, увидев происходящее, воскликнул:

— Тьфу! ― плюнул он, ― Идиот…

Николай Петрович развернулся и нервно пошагал обратно к себе домой, браня наивного Василия. Но всё-таки единственный лучик счастья на его душе всё же имелся, ведь как-никак его неприятель вновь оказался в пролёте.

Ничуть не похудевшая Даша Карамельникова с жутким взглядом вышла из своей комнаты и уже хотела было набрать воздух в свои объемные лёгкие, чтобы выразить всю злость за проделки отца, как вдруг сам Василий Антонович, расстроенный тем, что его великие планы не сбылись, начал:

— Это что такое?!

— Чё? ― грозно переспросила дочь.

— Да как «чё»?! Ты что тут натворила? Где тощая девчушка, почему ты стала ещё больше?

— Да жрать я хотела, папаша! ― гаркнула Даша, выпучив голодные глаза.

— Жрать?! Ты зачем все обои съела, бессовестная? Это не еда! ― указывая рукой на свисающие обрывки, строго спросил он.

— Как не еда, папашечка?! На упаковке написано «в составе целлюлоза», ты сам говорил, что это углевод, а углеводы съедобные! Орёшь тут на меня наглым образом! ― не внятно, но громко рассуждала Карамельникова, взяв с пола плёнку, в которой находился рулон обоев, которую они до сих пор не удосужились выбросить, хотя ремонт был года четыре назад.

— Боже мой… А диван! Диван-то что? ― спросил Василий.

— Диван — кожаный! Хочешь сказать, кожу не едят? ― кричала она.

Василий Антонович промолчал и подошёл к креслу.

— Ладно, доченька… Это-то, всё можно понять, но ножку кресла ты для чего грызла?!

— Я пить хотела! Ты сам приносил мне из леса сока берёзового. А кресло из чего? Из берёзы! Что тут не понятного?! ― запыхалась Даша.

— И что… Попила? ― будто насмехаясь над великолепной логикой дочери, саркастически поинтересовался он.

— Нет! Какая-то сволочь уже выпила. Я грызла, грызла… А там всё одно — сухо! ― в гневе ответила Карамельникова.

Просто представь, мой дорогой читатель, эту до слёз смешную картину, как больших размеров девушка валяется по полу да грызёт кресло…

Василий схватился за голову.

— Ты какого лешего шубу попортила?! Здесь-то что съедобного?

— Глупый ты какой-то, папашечка! А моль? Моль почём жрёт? Значит съедобно! ― сурово объясняла она.

— Ты у нас что? Моль, бестолковая?!― не выдержав, очень громко спросил Василий.

Даша переменилась в лице, с трудом наморщила свой заплывший жиром лоб. Это уже было не лицо, а вернее сказать, морда дикого кабана. Ей очень не понравилось, что отец, итак оставив её дома голодать, стал повышать на неё голос. Карамельников начал медленно отступать к выходу, увидев что-то неладное.

— Хи-хи… Да ты чего, дуроч… кхм, ой! ― заговорился он от волнения, ―Дочурочка моя! ― ласково обратился он, спиной шагая к входной двери.

Даша зарычала, захрюкала и стала стремительно идти на отца.

— Дашуленька, ― продолжал играть ласку он, ― Дашуля!

А Даша-то всё быстрее и быстрее!

— Ну, я тебя, папашечка! ― вырвалось из неё.

— Дашуля, Даша! Остановись! ― закричал он.

И как он рванул из дому, только пятки засверкали. Хоть в марафоне по бегу участвуй. Дашка вылетела за ним на улицу, но тут же остановилась, когда увидела впереди кулинарию. Её заплывшие жиром глазки засветились, ножища затряслись, и побрела она дуром в это «сакральное» для неё место. Заходит. За одним из столиков сидит Алёшенька Грустилов да клюёт какой-то несчастный сухарь, которым при виде Даши ещё и давится.

— Вот это встреча! ― заорала она на всю лавку, раздвигая на своём пути все столы, когда направилась к мальчику.

Алёша расплылся на стуле. Буквально вчера его мать Анастасия дала ему денег, чтобы хоть как-то вывести сына из депрессии, он и пошёл сегодня в кулинарию, чтоб немного отвлечься, развеяться. А тут такое…

— Давай денег, Алексей! ― приказала Даша.

Мальчик нервно достал свой бумажник и не успел больше ничего сделать, как Карамельникова выхватила его у Алёши из ручонок.

Ну что за жизнь у этого бедного мальчика? Что ж он и в правду такого наделал?