Порочный брат моего жениха

- А я? - опираюсь на капот, скрещиваю ноги. - Финн, из песни слов не выкинешь. Ночь была, мы были втроем, время назад не повернуть.

- Я знаю, Алекс, - с раздражением отзывается он, пятится по дороге лицом ко мне, словно из виду выпускать меня опасается, что я в спину ударить могу думает. - Но это моя невеста, брат. А ты езжай к жене.

Он разворачивается, ускоряет шаг.

Нашариваю сигареты в кармане, закуриваю.

Выпускаю дым в небо синее, смотрю в спину брата, он стремительно удаляется.

А я мог бы прыгнуть в тачку и запросто пролететь мимо, первым догнать Ангелину, но...

Что мне ей сказать?

И ведь это брат мой. А она его невеста.

Выкидываю сигарету. Сажусь в машину и выкручиваю руль. В другую сторону еду, домой, Финн все верно сказал, я женат.

И не ночевал дома. А Даша наверняка не спит, как гротексная, какая-то театральная, искусственная жена ждет меня, чтобы скандал закатить с порога, огреть по голове скалкой, вылить на меня кастрюлю с солянкой, которую она старалась, варила весь вечер, а я не явился.

Чем ближе к дому подъезжаю, тем сильнее настроение портится, мысли безжалостны, перед глазами быстро проносится все мое существование в этом мире, несколько последних нет, что я здесь провел, и я завидую Финну, он свободен, волен своей судьбой распоряжаться, а я загнал себя в кабалу.

Добился того, на что у других полжизни уходит, но стал ли счастливее?

Нет, на шее висит ярмо.

Паркуюсь возле забора, хлопаю дверью.

Иду к крыльцу  и столбенею.

На ступеньках сидит она.

Черное платье, русые волосы, стройные ноги в босоножках на толстой подошве.

Ангелина.

Или Ада?

Неспешно подхожу ближе и память напрягаю, вспоминаю, в чем она была одета на пляже и не могу, я лишь о ее теле думал, желанном, оно магнитом манило, я порвать на куски тряпки хотел, что меня отделяли от нее, я не помню одежду.

Она поднимается на ноги.

- От пляжа до моего дома двадцать минут пешком, - подхожу почти вплотную. - Я доехал за пять.

Но еще минут пятнадцать торчал там и трепался с Финном, так что все сходится, это может быть Ангелина, я хочу думать, что это она, хоть и понимаю.

Она бы не пошла ко мне.

Но смотрю в ее бледное лицо с большими глазами.

И обманываться рад.

- Впустишь? - она кивает на дверь моего дома.

- Я не один живу.

- Тогда это проблема, Алекс, - она тянет гласные, ее голос льется. Ее ладонь касается моей груди. - Я думала, ты сам решаешь, с кем хочешь ложиться в постель.

Перевариваю ее намек. Перехватываю ее руку.

- У Ангелины хватает воспитания подобные вопросы не поднимать.

- Или не хватает духу сказать мужчине в лицо, что она о нем думает, - она вертит руку в моей, и я сильнее сжимаю ее запястье.

Смотрю в голубые глаза, в них плещется море, пухлый рот приоткрыт, губы призывно блестят, у меня шансов нет устоять перед этой стервой, тянет к ней нечто, что выше меня, с чем справиться я не в силах.

Наклоняюсь, приближаюсь к ее губам.

И громко хлопает дверь дома.

И еще громче кричит Даша:

- Попался, скотина!

Ангелина

Ночь южного, курортного города не бывает тихой и уединенной. Вот и сейчас на улицах много пьяной веселой молодежи, и никто не обращает внимания на странную девушку, одетую в длинную футболку и туфли, и прижимающую к себе длинное платье, которым от мира отгородиться бы.

Боже, какая я дура! Отомстила Финну, называется, вот только хуже я себе сделала.

Финн отряхнется, и пойдет дальше, а я… а что я? Как мне теперь?

- Дура, - шепчу, мчусь со всех ног домой, радуясь этой самой пьяной молодежи. Попробовала бы я пройтись в родном городе в таком виде – засмеяли бы, или что похуже сделали, а здесь всем плевать.

Я тоже хочу, чтобы мне было плевать!

Хочу, чтобы больно не было, вот только вряд ли это возможно.

- Предатель, - всхлипываю, и падаю на кровать, оказавшись дома. – Чертов предатель!

Ноги гудят от быстрой ходьбы, нужно в ванную, в порядок себя привести нужно – и телесный и душевный, но сил никаких нет, я в полнейшем раздрае, и сама себя ненавижу.

И Финна.

И Алекса за то, что не отказался в этом участие принимать.

Но, Боже мой, как сладко мне было! Я, должно быть, ужасный человек, раз получала удовольствие, но себя не обманешь – мне хорошо было, как никогда в жизни.

В окно стук раздается… в окно второго этажа. Поднимаюсь на локтях, заплаканное лицо с покрывала поднимаю, и вглядываюсь туда, откуда стучат, но из-за слез и темноты не вижу ничего. Зато слышу знакомый голос того, кого убить хочется:

- Лина, открой.

Финн.

Подскакиваю, распахиваю окно, злая, как легион демонов ада, и толкнуть его хочу, чтобы упал на землю, чтобы больно было. Мне ведь больно, так почему я одна должна страдать? Но Финн ловит мою руку, ловко запрыгивает на подоконник, а затем и в комнату, и резко притягивает меня к себе.

- Пусти! Пусти, кому говорю… мерзавец, - всхлипы вырываются вперемежку со словами, вырваться пытаюсь, бью этого негодяя в грудь, а он лишь к себе прижимает, не позволяя отстраниться.

И пахнет так знакомо, по-родному пахнет, любимым человеком.

- Прости, девочка моя, ну прости меня, - глухо шепчет мне в макушку, щекоча, грея своим дыханием, и еще крепче сжимает в объятиях.