Порочный круг

Дверь в его спальню была закрыта, высокая, массивная, резная старинная дверь, точно вросшая в стену. Ни ручки, ни замочной скважины. Брент нажал скрытую в завитках резьбы кнопку, и дверь медленно отворилась, словно вход в неизвестность, в полную сокровищ пещеру сказочного пирата. Поймав ее взгляд, он улыбнулся:

— Успокойся. На внутренней стороне ручка есть. Поверни и сможешь выйти. Никакого волшебства, обыкновенная электроника.

Переступив порог, Ив поразилась скромности обстановки. В ту ужасную ночь она была почти не в состоянии открыть глаза, но теперь с любопытством огляделась и увидела строгую мебель в испанском стиле, тяжелую и темную. Ничего лишнего или вычурного. Все предметы соответствовали своему назначению, и по ним было трудно составить представление о характере владельца.

По всем стандартам, спальня была поистине гигантской. Но у Ив перехватило дыхание, когда он нажал переключатель и плотные шторы раздвинулись. Окон в обычном понимании не было — стена оказалась целиком из стекла, и перед Ив открылись, точно новое измерение, бескрайние горизонты. Синева небес, причудливые крыши домов, а вдали лазурный полумесяц залива.

Ив завороженно застыла.

— О, как чудесно! — вырвалось у нее. В этот момент она наконец стала собой, естественной, непринужденной, позабыв о своих сомнениях. Брент включил музыку, и она снова изумилась: — Это мое любимое. Гендель?

— «Музыка на воде». По-моему, самая подходящая к случаю.

— Ты меня удивляешь. Не ожидала…

— Не ожидала, что я слушаю Генделя? Кто знает, Ив Мейсон, может, у меня в запасе еще немало сюрпризов? Хочешь выпить?

Ив покачала головой и снова припала к стеклу, наслаждаясь поразительным зрелищем, по-прежнему готовая в любую минуту сорваться с места. Что же все-таки он задумал? Кончик туфельки нервно чертил по мягкому ворсу персидского ковра. Бордовые и темно-синие узоры-завитки, в тон мебели… Она заметила, что здесь есть и камин, сбоку от кровати. И ни одного зеркала. Даже над большим трехстворчатым шкафом. Ив скорее почувствовала, чем услышала, как Брент подошел сзади, и насилу подавила дрожь. Она не хотела поворачиваться и все же заставила себя сделать это, гордо вздернув подбородок. В голове заезженной пластинкой звучали все те же три слова:

«И что теперь?»

Глава 28

Судя по тому, что Ив упорно не двигается и старательно отводит глаза, она все еще опасается и, возможно, раскаивается в том, что согласилась подняться наверх. Нетерпение Брента росло, а вместе с ним и потребность уничтожить возведенные ею барьеры, проникнуть за крепостные стены безразличия и понять, что скрывается за ее вызывающе независимой манерой держаться. Сегодня на Ив было скромное платье из коричневого шелка с длинными рукавами и высоким воротом, прекрасно оттенявшее волосы и глаза. И вдруг что-то в линии плеч, посадке головы, как это ни странно, напомнило ему о Франси. Иногда девчонка точно так же упиралась. Но при этом каждое ее движение было заранее отрепетировано и рассчитано на определенный эффект, а Ив — настоящая. Ни капли притворства. Наверное, просто пытается защититься, безмолвно приказывает ему держаться подальше, объясняет, что не позволит причинить ей боль, взять силой.

Брент подошел, встал у нее за спиной. Ив тут же затаила дыхание, но смело повернулась к нему. Брент приобнял ее за плечи и слегка сжал. В глазах Ив плескался страх и еще что-то, похожее на отчаяние или безнадежность.

Брент отчего-то почувствовал брезгливое презрение к Дэвиду Циммеру, мужчине, по которому она так страдала. Бросивший ее любовник, вероятно, главная причина того, что она сейчас здесь, рядом с ним.

Они молча взирали друг на друга: противники, готовые к поединку. И тут Брент сам засомневался: а нормален ли он? Что заставило его гоняться за Ив и даже сделать ей предложение? Что он здесь делает, зачем привел сюда эту девушку? Похоть — вещь вполне объяснимая. Так было всегда. Вставил пистон, отдуплился и свободен. Финиш. Ну, а оскорбленные чувства в два счета можно излечить деньгами. Чем, собственно говоря, Ив отличается от других?

И чтобы отделаться от навязчивых мыслей, забыться, разгрузить утомленный мозг, Брент наклонил голову и грубо поцеловал ее полуоткрытые губы, пресекая все, что она пыталась сказать. Сначала Брент не собирался щадить Ив, но, почувствовав ее нарастающее напряжение, опомнился и стал осторожно ласкать ее губы своими.

Ее тело, окаменевшее и неподатливое, постепенно, очень медленно, расслаблялось. Теперь она бессознательно прижималась к нему, отвечая на поцелуй, и Брент неожиданно остро ощутил прикосновение ее высоких округлых грудок, упругих, стройных, слегка раздвинутых бедер. А межу этими бедрами… он знал, помнил, что таилось там, внизу, видел, пробовал на вкус, касался. Он не лгал, говоря в ту ночь о том, как прекрасно ее разверстое лоно. А потом ворвалась эта орда, и он велел включить камеру, чтобы все увидели приз, принадлежавший в ту минуту ему одному по праву сильного.

Брент с усилием вернулся к настоящему. Что ж, на этот раз никто не помешает, и мрачному прошлому нет места между ними.