Порочный миллиардер

Лукас вернулся к информации, которую ему удалось собрать о ней за последние пару дней. Он не мог припомнить, чтобы в ее телефонных записях было что-то, связанное с этой галереей, хотя это не означало, что здесь ничего не происходило. Однако у нее были финансовые трудности, как он мог видеть из ее последних банковских выписок. В основном все ее деньги уходили на художественные принадлежности, которые стоили недешево.

Он прищурился, когда она снова рефлекторным движением перекинула волосы через плечо. Сумасшедшая женщина, что за человек ставит художественные принадлежности поверх еды и коммунальных счетов? Логично было бы, если у нее проблемы с деньгами, переехать из Нью-Йорка куда-нибудь подешевле, а не оставаться здесь.

Не то чтобы его это волновало. Ему было наплевать, что она делает со своими деньгами или со своей жизнью. Единственное, что его заботило, — это то, чтобы она осталась жива, поскольку было совершенно очевидно, что у нее нет средств заплатить людям, которые ее преследуют.

На самом деле, его первоначальным ответом было сомнение в правдивости фактов его отца о Гриффине, тем более, что этот человек был другом и товарищем морского котика, и обвинения, выдвинутые против него, были чертовски серьезными.

Но на следующий день после того, как Лукас получил неожиданное письмо Ноя, в его почтовый ящик пришло письмо с зашифрованным файлом. После запуска программы расшифровки, приложенной в письме, Лукас открыл файл и увидел всю финансовую информацию, фотографии, копии электронных разговоров, копии текстов и все связано с Гриффином. Который, по-видимому, был нанят для работы на человека по имени Чезаре Де Сантис, бывшего владельца «DS Corp.», одного из крупнейших оружейных разработчиков и производителей страны, и который также оказался самым большим врагом семьи Тейт. Когда-то Чезаре и Ной были друзьями, пока все не испортилось, и Ной вдалбливал каждому из своих мальчиков, что однажды Чезаре придет за Тейтами.

Конечно, Чезаре пришел за Гриффином. Он пытался вывезти экспериментальное оружие «DS Corp.» на нелегальный рынок, и Чезаре Де Сантис хорошо заплатил ему за это. Пока Гриффин не был разорван на куски необычно метким ракетным ударом.

На другой стороне улицы Грейс сделала еще один выразительный жест рукой, а потом вдруг, словно услышав резкий звук, повернула голову.

Лукас поймал себя на том, что смотрит прямо в янтарные глаза.

Такого никогда раньше не случалось, цель увидела его прежде, чем он был готов открыться, и он не мог даже подумать о том, что он сделал, чтобы выдать себя.

А потом, словно того, что его заметили, было недостаточно, Грейс ухудшила ситуацию, направившись к входной двери художественной галереи, не оставив ему никаких сомнений в своих намерениях.

Дерьмо.

Она идет, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.

* * *

Грейс чувствовала странный зуд в затылке в течение последнего дня или около того, и это ощущение раздражало ее еще до того, как она добралась к Крейгу в его претенциозную галерею в Сохо. Он не позволял ей изменить дату выставки, что еще больше ее разозлило.

Не то, чтобы она действительно хотела изменить даты, просто у нее были реальные трудности с последней частью, над которой она работала, частью, которая свяжет всю ее выставку во едино.

Часть, которую она еще не начала, потому что у нее, казалось, закончилось вдохновение.

Да, и это тоже раздражало. На самом деле, больше чем раздражало. Отсутствие вдохновения приводило ее в крайнее волнение, и она изо всех сил старалась не думать об этом, надеясь, что Крейг хотя бы немного поймет и сдвинет даты, чтобы дать ей передышку.

К сожалению, Крейг ничего не понял.

И это раздражающее покалывание в затылке становилось все хуже, как будто кто-то наблюдал за ней. Как будто за ней следили.

— Я понимаю, что это трудно, — как всегда снисходительно сказал Крейг. — Но расписание такое, какое оно есть. И это повлияет и на многих других художников, ты ведь понимаешь это, не так ли?

На мгновение забыв о своем споре, она резко повернула голову, щурясь сквозь большие зеркальные окна галереи и изучая улицу. Мимо шел непрерывный поток людей, за ними двигалось плотное движение.

Затем она заметила высокую фигуру, одетую в черную байкерскую кожаную куртку и неподвижно стоящую у уличного фонаря. На первый взгляд он выглядел как курьер на байке, и в этом не было ничего подозрительного, но что-то словно ударило ее в живот, инстинкт, который она никогда не подвергала сомнению.

Она прищурилась еще сильнее. Черты его лица были неразличимы, но инстинкт подсказывал ей, что она знает его. Что он знаком ей. И совершенно определенно это он следил за ней.

Гриффин?

Ее пронзил электрический разряд, и она с трудом удержалась, чтобы не произнести его имя вслух, потому что, конечно, это был не Гриффин. Он был мертв уже полгода, и, если этот человек уж точно не являлся ее покойным мужем. Во-первых, он был слишком высок.