Порочный миллиардер

— Бессмысленный шум, да? Знаешь, ты немного зануда.

Он никак не отреагировал.

— Я полагаю, тебе сказали, как он умер.

Эти слова слегка шокировали ее, заставив карандаш дернуться. Он имел в виду Гриффина и, конечно, они сказали ей. Он погиб при нападении на опорный пункт террористов где-то в Восточной Европе. Подробностей ей не сообщили, но это не важно, ей и не нужно их было знать. Тот факт, что он мертв, был важнее в тот момент. Как он умер, не имело значения.

— Так и было, — она взяла ластик и стерла не нужное. — Я не это хотела спросить.

— Почему ты вышла за него?

Ее карандаш, который в данный момент прорисовывал его подбородок, остановился на середине листа.

— Что?

— Почему ты вышла за него? — выражение его лица, как обычно, ничего не выражало, но что-то мелькнуло в его взгляде, чего она не поняла.

— Потому что я любила его конечно, — по какой-то причине вопрос вызвал у нее неловкость, поэтому она снова посмотрела на рисунок. — Обычно именно поэтому люди женятся.

— За что ты его любила? — он произнес эти слова так же, как спросил ее в первое утро, предпочитает ли она чай или кофе.

Неприятное чувство внутри нее усилилось.

— Это личный вопрос.

— Я позволяю тебе рисовать меня, а ты любишь поговорить. Это означает, что я могу задать несколько вопросов.

— Я не знала, что это будет сделка типа «услуга за услугу».

— Осталось пять минут.

Мудак. Впрочем, это не имело значения. Это не было секретом.

— Я любила Гриффина, потому что он был очень милым парнем. Хорошим человеком. Который умел отдыхать и расслабляться. Легко общался, веселился. Он поддерживал мое искусство, не пытался указывать мне, что делать, и все такое, — она подняла глаза, проверяя угол наклона головы Лукаса и избегая его взгляда. — Зачем тебе это знать?

Взгляд Лукаса был тверд.

— Услуга за услугу, Грейс. Ты рисуешь, я задаю вопросы.

Ее челюсти сжались, и она снова посмотрела на свой блокнот, сосредоточившись на стройных, сильных линиях его тела. Ладно, если он не хочет, чтобы она задавала вопросы, она не будет. Но это вовсе не означало, что она должна отвечать на его вопросы.

— Что еще ты хочешь знать? — она нарисовала форму его руки, изгиб локтя, длинные пальцы, засунутые в карманы байкерских кожаных штанов. — У нас был хороший брак, и я была убита горем, когда он умер. Да, я была верна ему, и да, он тоже был верен мне.

— Он не был счастлив.

Карандаш замедлился, сердце болезненно забилось в груди, холод пронзил ее.

Конечно, он не был счастлив, и ты это знала. Но ты отпустила это, потому что не хотела иметь с ним дело.

У нее перехватило горло, и только усилием воли она заставила карандаш двигаться.

— Ты этого не знаешь, — выдавила она, что само по себе было признанием.

— Я знаю. Он говорил мне.

Она бросила взгляд на его красивое лицо, холод внутри нее усилился.

— Что он говорил?

Взгляд Лукаса пронзил ее насквозь.

— Он говорил, что, по его мнению, в вашем браке чего-то не хватало, и он хотел большего.

Ты знала, чего не хватало. Ты просто надеялась, что он не замечал этого.

Грейс с трудом отвела взгляд, чувствуя, как внутри у нее все сжалось. Она долгое время говорила себе, что их брак был прекрасным. Конечно, за последние два года он стал больше похоже на дружбу, чем на что-либо другое. Но она думала, что Гриффин не возражал.

Ясно, что это было не так.

— Мой брак тебя не касается, — она добавила несколько дьявольских рогов на его голове, а затем начала пририсовывать ему крылья, которые представляла ранее. — Это касается только меня и Гриффина. Вообще-то, теперь, когда он умер, осталась только я, и я не хочу обсуждать это с тобой.

Лукас ничего не ответил и, помолчав еще минуту, спросил:

— Ты закончила?

Грейс отогнала все неприятные ощущения, изучая рисунок на коленях. Это был лишь набросок, но она думала, что ей удалось запечатлеть его лучше, чем накануне: мощные линии его тела, надменный наклон головы, напряженный, сосредоточенный взгляд этих голубых глаз… Хотя ей чего-то не хватало. Например хвоста и вил.

Ей вдруг расхотелось сидеть у его ног, словно попрошайке. Или нет она больше походила на насекомое, которое изучает, тычет пальцем какой-то мудак, смотрящий на нее через микроскоп.

Лукас Тейт — козел.

— Да, я закончила, — она встала на ноги, зажимая свой блокнот для рисования под мышкой. — Я закончила рисовать и думаю, что на сегодня я также закончила и с тобой.

Она не стала ждать его ответа. Она просто развернулась на каблуках и направилась к лестнице.

* * *

Лукас наблюдал, как Грейс идет по длинной галерее гостиной, высокая и прямая, ее волосы развеваются за спиной, оставив свои бутылочки с лаком для ногтей и зубочистки на его аккуратном полу. Она была одета в какое-то бледно-фиолетовое платье, которое не должно было сочетаться с ее волосами абрикосового цвета, и все же оно сочеталось, юбка кружилась вокруг ее длинных ног, причиняя ему боль по причинам, которые он не мог описать.