Порочный Принц

В тот момент, когда она задыхается, я прижимаюсь губами к ее губам. На вкус она как... безумие, от которого ты никогда не сможешь убежать. Это тот тип, который проникает под кожу, и довольно скоро ты не знаешь, теряешь ли ты рассудок или свою жизнь.

Ее губы дрожат, будто она не знает, что делать или как это сделать. Ее язык неуверенно скользит, по-моему, прежде чем остановиться. Она не целует меня в ответ, но я не даю ей такой возможности.

Впервые в своей жизни я, блядь, наслаждаюсь кем-то. Используя свою хватку на ее челюсти, я сжимаю ее, чтобы я мог завладеть ее языком, прикусить его зубами, пососать губами. Я краду ее дыхание и ее чертово здравомыслие точно так же, как она делала это со мной.

Она всколыхнула мою уродливую сторону, и теперь должна стать ее мишенью.

Я, Ронан Астор, самый внимательный любовник, которого вы когда-либо могли найти, хочу сломать кого-то — но не просто кого-то.

Ее.

Я хочу прижимать ее крошечное тело к своему, пока она не сможет найти выход. И я хочу, чтобы она наслаждалась каждой секундой этого.

Крошечные зубки впиваются в мою нижнюю губу, а затем сильно кусают. Мы оба чувствуем вкус крепкого металла, когда она отстраняется от меня.

В своих попытках вырваться она спотыкается на нетвердых ногах. Я ожидаю, что она будет бороться со мной, проклинать, но она просто смотрит на мои губы, на кровь, которую она там оставила, словно не может отвести взгляд. Затем вытирает кровь со своей, все еще не отрывая взгляда от моих губ.

Как будто она в трансе и не может освободиться.

Похоже, осознав это, она оборачивается и, как я ее и предупреждал, убегает.

Хотя это бесполезно. Она больше не может убегать.

В разные времена. В иных обстоятельствах.

Люди говорят, что ты должен найти то, что любишь, и держать это при себе.

То же самое можно сказать и о том, что ты ненавидишь.

Глава 8 Тил

Я не знаю, как добираюсь до дома.

В один момент я выбегаю из клуба, а в следующий прячусь под одеялом.

Мое дыхание прерывистое и хриплое, хотя прошел уже час с тех пор, как я вошла в свою комнату. Еще дольше с тех пор, как его руки были на мне, и все же это единственное, о чем думает мое тело.

То, как он овладел мной, как довел до оргазма.

Боже, не могу поверить, что я кончила, просто от игры с сосками. Разве не должен быть естественный закон против этого или что-то в этом роде?

Хотела бы я, чтобы все мое возбуждение исчезло при виде его лица — его глупого симметричного лица, — но этого не произошло.

Даже близко.

Эти аристократические черты лица в тот момент не были ни скучными, ни обычными. Все, что я видела, был один человек, первый человек, который заставил меня почувствовать.

Действительно почувствовать.

Я испытала столько всего, что было невыносимо. Вот почему я до сих пор не могу спуститься с этой высоты даже сейчас.

Затем он схватил меня, поймав в ловушку, и хотя признаки нападения чуть не сбросили меня с края, они этого не сделали.

Они, черт возьми, этого не сделали.

Обычно у меня случался приступ, если кто-то хотя бы пытался поймать меня в ловушку. Это навевает мрачные воспоминания, мысли и запахи, но в тот момент? Когда он прижал всю мою волю к стене, я испытала странное чувство осознанности. Мои соски заболели еще сильнее, чем когда он прикасался к ним.

Они все еще ноют. Они чувствительны, пульсируют и посылают покалывания вниз, к моей сердцевине.

Дрожь пробегает по позвоночнику, и я проклинаю себя, сбрасывая одеяло и тяжело дыша. Ну и что с того, что он прикоснулся ко мне, и это почему-то не было ужасно? Ну и что с того, что он больше, чем его образ жиголо, и обладает большей глубиной? И у него действительно есть глубина. В тот момент, когда его улыбка исчезла — что бывает чертовски редко, — это было почти так, как если бы появился совершенно другой человек.

Человек, который находит болезненное удовольствие в том, чтобы поймать меня в ловушку, подчинить своей воле и милосердию.

Тем не менее, это ничего не меняет.

Ронан Астор всего лишь пешка в моей игре, домино. Все.

На этом все.

Он сфотографировал меня и использует это, чтобы угрожать мне расторгнуть помолвку и мой чертов план. Во всяком случае, теперь он мой злейший враг, и я буду иметь с ним дело как с таковым.

Я беру свой телефон, решив прочитать одну-две статьи, а затем лечь спать. Завтра я разберусь с беспорядком, который устроил Ронан Астор.

Я не позволю ему наступить на меня, даже если это будет последнее, что я сделаю.

Мои пальцы сами по себе нависают над Инстаграмом. Я даже не пользуюсь им — или любыми другими социальными сетями, если на то пошло, — но на днях я создала аккаунт. На нем нет подписчиков, но я подписана на одного, и в аккаунте отсутствует какая-либо фотография профиля.

Единственная причина, по которой я начала это делать, заключалась в том, чтобы посмотреть, что он публикует в моем стремлении прочитать его.