Порочный святой (ЛП)

Когда она вздрагивает от моего прикосновения, на кончике моего языка появляется возбуждение от успеха.

Джемма пытается молча возразить, и я отвечаю ей тем же. У нас целый разговор, в котором нет ничего, кроме наших лиц и рук.

— Ого. — Алек обращается к нам с обвинительной интонацией. — У вас, ребята, молчаливое общение. Как давно ты трахаешь мою сестру, чувак?

— Алек! — Джемма пытается вырваться из моих коленей, хмурясь на меня, когда я не отпускаю. Я отпускаю ее, подняв руки вверх. Она бросается на брата, отталкивая его назад, несмотря на то, что он выше ее. Она — маленькая вертихвостка, и это заставляет угольки гореть в моей груди. — Я не буду с ним спать, мы просто целовались.

Это не все, но я не собираюсь признаваться в этом ее брату. Я точно не расскажу ему о том, как ласкал ее пальцами на студенческой стоянке, я уже чувствовал себя дерьмово из-за того разговора с Картером в присутствии Алека.

— После того, как мы доставили тебя в комнату вчера вечером, Джемма ушла. — Мое внимание на секунду переключилось на нее. Я все еще хочу знать, что, черт возьми, произошло, что привело ее в состояние ужаса. — Я пошел за ней под дождем. Так мы узнали о перекрытой дороге. Джемма чуть не врезалась в дерево на твоей машине.

— Ты мне ничего из этого не рассказывала, — говорит Алек Джемме, положив руки ей на плечи. — Святое дерьмо, ты в порядке?

— Я в порядке. Это было... да. Лукас привез меня сюда.

Джемма замолкает на секунду, погрузившись в размышления. Она проводит рукой по синяку на ноге, выглядывающему из-под шорт и смотрит на меня.

Вот оно. Она не знает, как объяснить это своей семье. Я поймал ее.

Я едва заметно киваю ей.

Она нахмурилась и зажмурила глаза. — Хорошо. Алек, скажи маме и папе, что ты подбросил меня к Блэр на выходные.

— Что? Почему? — Алек отшатнулся от нас. — Они прочтут тебе лекцию о твоем безумном вождении, но пока ты не пострадала, они не будут слишком строги к тебе. — На его лице промелькнуло предчувствие ревности. — Кроме того, они больше никогда на тебя не кричат.

Интересно. Может быть, именно поэтому он сначала согласился с тем, что мы преследуем Джемму. Если бы у меня была сестра, я уверен, что умер бы за нее, прежде чем позволил бы парням домогаться ее так, как это делали парни из школы Сильвер Лейк.

— Просто сделай это! Прикрой меня, и я буду у тебя в долгу.

Алек бросает на Джемму подозрительный взгляд и переводит его на меня. — Если ты обидишь мою сестру, ты труп. Ты ведь знаешь это, верно?

Я чуть не фыркнул. В Джемме достаточно огня, чтобы раздавить мои яйца, прежде чем Алек узнает о чем-либо. Я бы никогда не причинил ей вреда, в любом случае, по крайней мере, ни в коем случае, если она меня об этом не попросит.

Джемма закатывает глаза и подталкивает его к ступенькам, ведущим вниз, на открытый двор.

— Ладно, мистер неуместное рыцарство. Хватит ходить вокруг да около, убирайся отсюда.

Она наклоняется и что-то бормочет ему, чего я не слышу.

Когда Алек уезжает, Джемма оборачивается. Я похлопываю себя по коленям, и она проходит мимо меня, чтобы рухнуть в другое кресло Адирондак.

— Дай мне еще пиццы. — Она возится с нитками капюшона и двигается в кресле. Солнце отражается от воды внизу и окрашивает ее в золотистые оттенки. — Я не могу тебе поверить, это похоже на ловушку.

— Ты сама выбрала это.

— Только потому, что ты угрожал вломиться в мое окно, чтобы снова похитить меня, как психованный монстр, которым ты и являешься.

— Критическое повреждение. — Я прижимаю руку к груди и притворяюсь, что умираю.

— Да, да. Ты как последний босс. Ты никогда не падаешь духом.

Мы обмениваемся легкомысленными препирательствами, пока солнце опускается ниже.

Следующие два дня Джемма принадлежит мне.

Мы не спим допоздна.

Я не выпускал ее из виду весь день, даже когда она спустилась вниз, чтобы посидеть на конце причала и сделать фотографии после того, как мы закончили пиццу. Ланселот следует за ней, прислонившись к ее боку.

Весь вечер я постепенно ослаблял ее настороженность, пока она не разрешила мне свободно прикасаться к ней. Джемма позволила мне осмотреть ее исцарапанные ладони, чтобы нанести еще мази. Они выглядят хорошо, краснота исчезает вместе с заживающими ссадинами. Синяки, усеивающие ее тело, потребуют больше времени, некоторые из них имеют сердитый фиолетовый цвет с желтыми краями. Там, где я ее схватил, есть синяки в форме пальцев.

Я приготовил ей блинчики поздно вечером. Это одно из немногих блюд, которые я умею готовить. Она сидела на столе, свесив ноги, и танцевала под плейлист Spotify, который я включила на заднем плане. Моя требовательная малышка требовала каждый маленький блинчик, который получался из лишнего теста, разбрызгивающегося по сковороде, когда я наливал его. Я скользил между ее раздвинутыми коленями и кормил ее, дразня своими пальцами ее губы, пока держал зрительный контакт.

Она выглядела чертовски мило, сидя на столешнице в моей толстовке, ее волосы цвета меда были собраны в беспорядочный пучок, и она покраснела, потому что облизала мои пальцы, когда я предложил ей детские блинчики.