Порода. The breed

Жила-была ласточка – нон-конформистка, которая решила не улетать зимой в теплые края. Но скоро настали холода, и птичка с неохотой вознамерилась все-таки лететь на юг. Однако крылышки ее обледенели , и она, окоченевшая, упала на двор одной фермы. Мимо проходила корова, подняла хвост, и ласточка оказалась в куче навоза. Она было решила, что пришел конец, но навоз согрел ее тельце и растопил лед на крылышках. От радости, что она в тепле и может дышать, птичка запела. Услышав песенку, проходившая мимо кошка заинтересовалась, откуда она доносится, счистила навоз и сейчас же сожрала певунью.

У этой истории три морали:

1 – Не всякий, кто на тебя нагадит, непременно твой враг.

2 – Не всякий, кто вытащит тебя из дерьма, непременно твой друг.

3 – Если тебе хорошо в куче говна, не разевай свою чертову пасть.

Если возникнут проблемы со словарем, Анна, советую вам обратиться к кому-нибудь вроде Энн Вестли, она поможет перевести. Мэй не справится!

С любовью – Дик.

Я не могла поднять глаз. Прочитала Мэй или нет? А впрочем, какая разница?

- Что это с ним, Мэй? – спросила я. – Он здоров?

Мэй взяла из моих рук листок и погрузилась в чтение. Лицо ее становилось все серьезней. Наконец она взглянула на меня – совершенно трезво и очень печально.

- Боюсь, Анна, что это только начало. Дик сноб – настоящий сноб, типичный. Такие люди очень несчастны. У нас все же очень много сословного. И вот он видит тебя на выставке – какая прелесть, красивая русская с русскими собаками! Вполне возможно, большой приз. Русская жена – это стиль. А такая, как ты – это еще и некоторые возможности, вроде пропуска в закрытый для него мир. Но вдруг подходит Ричард – а Дик знает, что это Вестли, сын Энн. И мистер Пайн понимает, что Ричард приехал с нами. И начинает догадываться, почему. Нет, Анна, не возражай, я ничего не сказала, только что Дик догадывается…

- А почему ты сказала, что это только начало?

- Потому что Дик не один. Таких много – и они будут завидовать. Анна, я ведь прекрасно вижу, что происходит. Ну, предположим, тоже начинаю догадываться. Да что там, я Энн знаю всю свою жизнь. Она сдержанна и ничего лишнего не скажет, но после нашей поездки в Россию она так тобой интересовалась… Я помню, как она улыбнулась, когда я сказала, что ты приглашена Клубом и погостишь у меня! Да, помню, помню. Бедняжка Анна – пала жертвой заговора двух пожилых английских дам!

- Так это из-за Энн ты отшила Пам?

- Ну… нет, конечно, не только. Просто это так глупо – какой-то русский лен, когда на свете существует Ричард! Нет, ну скажи наконец, он тебе нравится?

- Мэй, не могу. Давай пока оставим. Мне надо по крайней мере выспаться. Пора.

- Пойдем наверх. Мышка, милая, тебя придется оставить со щенками внизу, как всегда. Иначе старшие леди будут несчастны. Опра и Водка, я хочу сказать. Они привыкли спать со мной, а тут еще и ты. Ах, как я хотела бы взять тебя наверх! Нет, нельзя. Нельзя. Спокойной ночи, дорогая. Пойдем, Анна.

Мы устало потащились вверх по лестнице. За нами, сонно переставляя длинные ноги и свесив узкие морды до полу, брели красавица Опра и престарелая Водка.

- Кто это? – спросила я на площадке, остановившись напротив портрета дамы с темно-синими глазами Мэй – дамы, что так пристально смотрела на меня сегодня на рассвете. Моя приятельница, обессиленная, опустилась на ступеньку.

- О, это целая история. Принеси мне стаканчик бордо из кухни – расскажу.

- Это моя пра-пра-прабабка. Известна тем, что организовала для себя брак с известным гомосексуалистом – ради его титула. Долго готовилась, все уладила – и вдруг – бац! – все сорвалось. Скандал ужасный, суд. Он возложил всю вину на нее. И скрылся, вместе с титулом. Думаешь, у моей пра-пра-прабабки своего титула не было? Еще какой! Но его-то был еще выше…

Оставив пустой стакан на ступеньке, Мэй подмигнула своей прародительнице, которой так и не было суждено подняться выше лестничной площадки Стрэдхолл-Мэнор, и мы разошлись по спальням.

Я подошла к окну – теперь уже по привычке, взглянуть перед сном на жеребенка. Небо, казалось, светлело. Свистнул черный дрозд и умолк. Поднялся ветер – и снова стих. Нет одиночества полней, чем в тишине перед рассветом.

Я изменю свою жизнь. Поселюсь в сером замке. Пусть у меня будет титул. Пусть будут муж, дети, семья. А что в этом плохого? Заведу наконец своих борзых – да-да, возьму от Мышки щеночка. И буду дружить с Джимом. И любить Ричарда – он милый. И сделаю для этого все, что смогу. Завтра же позвоню Быкову насчет документов – пусть выкопает что-нибудь в своем Смоленске или в Сычевке – все равно что.

Черный дрозд вывел первую ноту, вторую – и песня полилась, уже не обрываясь. Свежий ветер шелестел листвой древнего дуба, и мраморный жеребенок, гарцуя, встречал новое утро.

Глава 10

Месяц на востоке, на западе – Плеяды.

Где-то между ними любимая моя...

Из древней японской поэзии

Еще в полусне я вспомнила: решение принято. Глаза придется открыть. И пора начинать действовать.