Порог

Ян заглянул ей в глаза. Увидел прячущийся под непреклонной решимостью страх. Страх не перед этими людьми, мгновенно превратившимися в безропотную покорную толпу. Страх перед зимой, холодной и долгой, страх перед голодом. Вечный человеческий страх.

– Адиан… с тем, что мы у них забираем, – прокормим…

– Как знаешь, – ответила она наконец.

Ян повернулся к людям. Те уже отдали еду – можно было лишь гадать, насколько честно они отмеряли половину, и отошли в сторону. Все по-прежнему молчали.

– Дети могут остаться, – сказал Ян. – Вас слишком много, но детей мы готовы приютить. Они станут нашей семьей.

Дети молчали. Мальчик поменьше заглянул в лицо старшему, тот покачал головой. Девочка смотрела на Яна покорно, но с неприязнью и отвращением, словно он предложил ей что-то гадкое.

– Останьтесь, – сказала та женщина, что едва не разрыдалась. – Будете жить, оставайтесь.

Старший мальчик покачал головой. Младший и девочка повторили его жест.

Яну неожиданно стало все безразлично.

– Тогда уходите, – произнес он. – И лучше бы никому из вас не возвращаться.

– Мы были не правы, – сказала женщина, глядя на него. – Мы пришли к вам случайно, но мы захотели остаться и стали угрожать. Мы были не правы. Но теперь вы забрали половину нашей еды. Мы не дойдем до безопасных земель. Мы умрем с голоду. И в этом не правы вы.

Ян кивнул. Старая женщина была права, в рамках той странной морали, что сейчас главенствовала вокруг, все именно так и выглядело. Но Ян знал и другое, а женщина то ли не могла это понять, то ли не хотела. Даже эта мораль, причудливая и спутанная, еще оставалась моралью. Скоро не останется и ее. К концу зимы никто не станет требовать половину пищи – отбирать будут все. И убивать всех – и взрослых, и детей.

Не дождавшись ответа, старуха развернулась и пошла прочь, забирая вверх по склону, невольно повторяя тот путь, которым ушел майор Сарк с солдатами. С ролью вожака, которую она так легко взяла на себя, никто не спорил – люди потянулись следом. Дети шли в самом конце. Старший мальчик один раз обернулся и показал непристойный жест – скорее Адиан, чем Яну. Ян хотел погрозить ему кулаком, но не стал. Это было бы нелепо – грозить рукой, когда у тебя автомат.

Ему не хотелось выглядеть глупо даже перед этими смертниками.

– Гуманнее было бы их расстрелять, – сказала Адиан, глядя вслед бродягам. – Но я не смогу, Ян.

Он почувствовал дрожь в ее голосе, подошел и обнял. Сказал:

– Ты все сделала правильно. Я заколебался, а ты сделала то, что было нужно. Правду говорят, что в тяжелый час женщины сильнее мужчин.

– Да, – сказала Адиан. – Да. Наверное. Но вы зароете его без меня?

Ян посмотрел на неподвижное тело. Кивнул:

– Зароем. Рыж поможет. Но вначале… вначале закончим утеплять эту стену.

* * *

Первая-вовне пригласила всех наблюдать за высадкой со станции. Матиас с извинениями отклонил предложение, сославшись на требования Устава о присутствии старшего офицера на борту. Уолр отделался извинениями и сослался на аллергию, которая у него возникла после посещения станции, – Матиасу показалось, что Халл врет, причем даже не заботясь о правдоподобии. Соколовский тоже отказался, радостно воспользовавшись словами Уолра как поводом, а какая причина у него была на самом деле – осталось тайной.

А вот Бэзил, Мэйли и Мегер с кадетами приглашением Первой-вовне воспользовались.

Матиас позвал представителя Халл и доктора в рубку – ироничный крот ему нравился, ну а с Львом они служили вместе три года. Корабль все так же висел вблизи станции, периодически корректируя положение в пространстве – притяжение планеты все время разносило их в стороны. Вот и сейчас Марк включил маневровые двигатели, и корабль слегка развернулся. Матиас с любопытством отметил, что если раньше станция находилась в прицеле второй плазменной пушки, то сейчас станция попала в прицел третьей. Это была случайность, или после уничтожения своего двойника «Твен» все время ждет каких-то неприятностей? Матиас не стал спрашивать Марка, но решил при первом удобном случае поговорить об этом с Тедди.

– Старший помощник, благодарю за приглашение! – Вошедший Уолр был, как всегда, вежлив и любезен. Следующий за ним поляк лишь благодушно махнул рукой. Некоторые люди с возрастом становятся болтливыми, но большинство все-таки тратят меньше слов. А Соколовскому было уже под восемьдесят, возраст не преклонный, но уже внушающий уважение.

– Располагайтесь, – занявший на время командирское кресло Матиас указал на свободные кресла. – Будем болеть за наших.

– Будем болеть, да, – подтвердил Соколовский. Сел в кресло старпома и выжидающе посмотрел на Матиаса.

– За удачу, – усмехнулся Матиас и достал из кармана фляжку. – Властью, данной мне командиром, я совершил маленькое нападение на его бар.

– Что это? – заинтересовался Уолр.

– Коньяк. Старинный земной напиток.

– О! Ферментированный сок виноградных ягод, подвергнутый дистилляции и выдержке!

– Как-то это очень сухо звучит, – заметил Матиас. – Я на вахте, но двадцать грамм этого напитка устав разрешает. Еще с ранней космической эры.