Порог

— Потому что его дела, по крайней мере, касающиеся тебя, закончены. Ты получил неплохое образование, знаешь и умеешь много более своих сверстников — папа тобой доволен. А стало быть, довольны и все мы. Теперь приходит твое время, и… самое главное, не ограничивай себя… Ну разве что в еде. Не бери пример с этого кадавра.

Филипп Вико, доев курицу, рыгнул, глаза его осоловело моргнули. «Не обманул», — прошептал он в который раз.

Демон щелкнул пальцами, и на подносе тотчас же возникло жаркое из кролика, украшенное нежными печеными каштанами, молодым картофелем и свежей зеленью:

— Вот ведь, не напасешься на него, проглота, еды… А вот тебе следует и подкрепиться уже, Жан-Жак-Альбин де Бизанкур, ты-то еще ничего не ел.

И Жан-Жак последовал совету и насыщался, покуда умелые пальцы Лилит нежно разминали мышцы его шеи.

— И учись уже брать от жизни все, что она предлагает… а что не предлагает, бери сам, — после того как тот поел, сказал Бельфегор. — Чего бы ты, к примеру, сейчас хотел?

Жан-Жак немного подумал и покраснел, косясь на Лилит. — Браво-браво, — кивнул одобрительно демон. — Лилит, сестра моя, долго ты забавлялась жирненьким поросенком Фернаном, теперь порадуй этого соблазнительного проходимца, Бизанкура.

— О да-а-а… — прошептала она, опаляя его своим дыханием, в котором запах корицы смешивался с запахом имбиря. — Ты и в самом деле красив нечестиво… И теперь непременно на шелковых простынях, а?.. Гори она, эта солома.

И солома и в самом деле вспыхнула на каменном полу, не оставив после себя и следа, а посреди кельи тотчас возникла огромная кровать с нежнейшим бельем.

— За дело, юноши, до рассвета еще далеко, — раскинулись на нем обольстительные твари.

* * *

— До заката еще далеко — за дело, юноша, — эхом из прошлого раздалось над самым ухом Бизанкура. — Куда ты там унесся? Возвращайся-ка, успеешь повитать в облаках. Нам еще много чего узнавать и запоминать. То есть не нам, а тебе…

Жан-Жак потряс головой, возвращаясь в двадцать первый век и в который раз поражаясь тому, что, сколь бы длинной и насыщенной событиями ни была у него жизнь, но расстаться с ней он не готов совершенно. Поэтому он сделает все, чтобы длить и длить ее.

— Ты не потерял еще нити разговора? — осведомился Бельфегор.

— Семеро детей в разных точках земного шара, семь христианских добродетелей, — порадовал его ответом Жан-Жак.

Демон кивнул:

— Молодец… Так вот, это не просто детки, раз им предначертано стать апостолами нового Мессии, — продолжал демон. — Нормальная тема, да?.. Нам тоже не нравится. И твоя задача — не допустить этого. Истребить их всех, а значит, и все добродетели. И тогда ты, дорогой мой… Здесь полагается барабанная дробь.

Бельфегор шутил, но лоб красотки, в чье тело он рядился, все так же прорезала вертикальная морщина между бровей.

— И тогда ты получишь в награду вечную — подчеркиваю, ВЕЧНУЮ — жизнь и место подле правой руки Сатаны… Что, дух занесся? Вижу, да…

Белла прошлась по ковру, нервно зарываясь в мягкий ворс босыми пальцами ног. Пышные ее кудри метались языками темного пламени. Жан-Жак сглотнул, боясь проронить хотя бы звук или вздох.

— Как ты догадываешься, это будет не особо легко, — сурово произнес демон. — На кону Большая игра. Игра, которая насчитывает тысячелетия. Свирепая война светлых и темных сил. Это здесь все на первый взгляд спокойно, а видел бы ты, что творится по ту сторону… Примерно то же, что здесь во времена самых жестоких сражений. Угадай, кто должен победить в этой войне? Пра-авильно. Тот, по чью правую руку ты целишься занять место. Целишься же? Пра-авильно. Старайся. И помни — в первую очередь ты стараешься для себя. Как истинный эгоист, который хочет удобно жить, сладко есть, уютно спать и делать все остальное. Только делать это не жалких шестьсот шестьдесят шесть лет, а вечно. Понимаешь? Вечно. Сладкий приз, не правда ли? А вот если в живых останется хотя бы один из этих детишек… Ты провалишь свою миссию и пошатнешь чашу весов в сторону света, а что будет с тобой самим, мне неловко даже выговорить. Адский котел покажется тебе раем, поверь старому доброму дядюшке Бельфегору.

Струйки пота, которые вновь поползли по спине Жан-Жака, были на этот раз ледяными.

— Так, теперь лирику в сторону, — решительно объявила Белла, присаживаясь на постель и приглашающе похлопав ладонью рядом с собой. — Чтобы грохнуть ребеночка, нужно подобраться к его родителям — либо отцу, либо матери… Нет, ты не понял. Не убить их, не все так просто. Что ж ты наивный такой, у тебя на лице все написано. Слушай и запоминай. Тебе нужно любым способом уболтать кого-то из родителей отдать тебе три минуты жизни их ребенка. Три. Гребаных. Минуты.

Возникла пауза, во время которой Жан-Жак судорожно пытался сообразить, как три минуты жизни ребенка могут изменить ход всемирной истории.

Белла тихонько рассмеялась: