Порог резистентности (СИ)

Азиаты тянули время, по третьему кругу просматривая предоставленные им файлы. Секретность в корпорации была едва ли не как в институте ксенологии.

– Ваша служба безопасности уже проверяла меня, когда я писал серию статей о фуд-фабриках, – нетерпеливо сказал Тимур.

Один из проверяльщиков мельком улыбнулся, показав, что принял информацию к сведению, и снова вернулся к документам.

Он был в шаге от того, чтобы заполучить интервью с Ичиро Ямашитой, владельцем корпорации "Фудусима". С человеком, превратившим слово "голод" в анахронизм. Ради этого Тимур был готов на многое, что уж говорить о какой-то глупой бумажке, в которой пресс-служба корпорации интересовалась перенесенными заболеваниями, наличием опасных инфекций, аллергий и, как ни странно, случаев клаустрофобии. Заполняя анкету, Ларин скептически хмыкал, представляя себе повернутого на здоровье старика в респираторе или вообще в стерильном шаре. На этом можно будет сыграть, подумал он. Написать статью в критическом ключе, на тонкой иронии, граничащей с издевкой.

Эксцентричный мультимиллиардер Ямашита был известным затворником, принципиально не встречавшимся с журналистами и никогда не дававшим интервью.

Такой материал Гердт наверняка оценит по достоинству, в том числе и материально. Журнал "Сингулярность", шеф-редактором которого был Эдвард Гердт, специализировался исключительно на выдающихся людях и событиях. В профессиональной среде Эдика звали Бульдогом – за железную хватку и безжалостность. Жизнерадостный толстяк мог одной статьей навсегда загубить карьеру любого политика или бизнесмена. К Тимуру шеф-редактор обращался нечасто, например, если дело дурно пахло, а портить свою репутацию Эдику не хотелось. Но и платил щедро.

На то, чтобы добиться разрешения посетить фуду-фабрику, Ларин угробил почти два месяца. Прежде чем допустить до святая святых, его заставили подписать бумагу, в которой Тимур обязался не раскрывать секретов и публиковать материалы только после одобрения пресс-службой корпорации.

– "Фудусима" означает "Остров еды", – сказал сопровождающий, показывая цех, где упаковывались и отгружались готовые к реализации полуфабрикаты и продукты питания.

– За работой этой фабрики наблюдают четверо рабочих, – гордо сказал японец, направляя двухместный электрокар дальше, к стерильным, полностью автоматизированным производственным цехам. – Одна такая фабрика может обеспечивать дешевой едой три миллиона человек.

– Значит, чтобы обеспечить едой всех, нужно… – Ларин прикинул в уме. – Около четырех тысяч фуду-фабрик?

– Совершенно верно! – обрадовался сопровождающий. – На сегодняшний день мы обеспечиваем нужды пятидесяти четырех процентов населения и продолжаем наращивать мощности.

– Впечатляет.

– А это наша фуду-масса.

За стеклами Ларин разглядел сероватую неаппетитную пасту, которая подавалась по трубам в цехи, где 3D-принтеры насыщали ее ароматизаторами, красителями, стабилизаторами и формовали готовую продукцию.

– На самом деле, можно есть и так. Просто формованную потребители лучше берут. В силу традиционных убеждений.

Электрокар остановился, и сопровождающий подвел Тимура к столу, на котором стояло несколько тарелок, до краев наполненных ноздреватой пастой, чем-то похожей на нелюбимую с детства манную кашу.

– Эта со вкусом мяса, – японец гордо ткнул пальцем в первую тарелку. – Из нее колбасные изделия формуются, сосиски всякие, стейки. А эта сладкая, она идет на кондитерку. Здесь морепродукты, дальше фрукты, овощи… Вы пробуйте, не стесняйтесь.

– Я не голоден, спасибо.

Тимур не был слишком разборчив в еде, но запихивать в рот бесформенную сероватую массу совершенно не хотелось. В горле стоял ком.

– Угощайтесь, прошу вас, – сопровождающий придвинул к нему тарелку. – Вы предпочитаете хаси или вилку?

– Все равно, – сказал Ларин, понимая, что отвертеться вряд ли удастся.

– Это у нее с непривычки вид такой непривлекательный. Разницы-то никакой, что формованная, что сырая. Вот попробуйте, сами увидите, ничем не отличается от продуктов, которые вы покупаете в супермаркете.

Ларин отковырнул палочками кусочек фуду, закрыл глаза и запихнул в рот. Вкус, действительно, оказался привычный – сочный, мясной. Только несоленый.

– Ну вот, а вы боялись, – сопровождающий налег на тарелку с "морепродуктами". – Наверное, не подозревали, что каждый день нашу продукцию едите.

В рот ее больше не возьму, подумал Тимур.

– А из чего ее производят?

– Фуду? Из водорослей. Они очень питательные! Белки, жиры, углеводы, витамины. Все, что нужно. Но простите меня, господин Ларин, подробнее рассказать не могу. Коммерческая тайна.

Очень скоро его вежливо, но настойчиво выпроводили.

Гердт добытую информацию не оценил.

– Материал дерьмо. Я тебя за чем посылал? За бомбой! Это унылое пережевывание фактов хрена с два буду оплачивать! – заявил он. – Я ждал от тебя сенсации. Скандала! Такую тягомотину любой студент может раздобыть.

– Это вряд ли.

– Теряешь хватку, Ларин, – скривился Гердт и вдруг спросил с нажимом: – Опять с трансовыми связался?

– А тебе какое дело? – огрызнулся Тимур.