Пороги сновидения

Действительно, медитаторы, применяющие традиционные техники созерцания, то и дело сталкиваются с замиранием психической активности, переходящим в глубокий сон без сновидений. Толтекские приемы позволяют избежать этой пассивности. Если традиционное созерцание делает сознание «плоским», то сталкеровский навык выслеживания большого количества внутренних и внешних сигналов приводит к обратному эффекту — своеобразной «объемности».

Перцептивное поле расширяется как наружу, так и внутрь. В результате рефлексия обретает новое измерение, возрастает на порядок — в виде осознания осознания, или внимания внимания. Ведь суть сознания (саморефлексии) и есть восприятие самого себя. Мы же как бы поднимаемся на ступеньку и формируем восприятие восприятия самого себя. Таким образом устраняется опасность «поглощенности» сознания воспринимаемым материалом, то есть самозабвения, которое прямо противоположно цели нагуалистской практики.

Психотехнологические эксперименты показывают, что расширение поля внимания действует тонизирующе, повышает скорость реакций и эффективность любого действия^{8}. Целенаправленную работу с собственным вниманием ошибочно отождествляют с чем-то вроде «пассивной медитации» — состоянием, в котором невозможно действовать, двигаться, принимать решения и т. д. Хотя заблуждение это очевидно — широко известны приемы, например, буддистской или даосской психотехники, включающие в себя так называемую «активную медитацию», которая не просто связана с действиями и движением, но и определяет высшую степень эффективности искусства восточных единоборств, где требуется гиперреактивность и максимальная подвижность тела и ума.

Вхождение в сновидение через семантический вакуум

Коснемся одного момента, который проясняет фундаментальное качество внимания, транспортирующего осознание в сновидение (либо, наоборот, сновидение в осознание, в зависимости от того, из какой точки мысленно наблюдать процесс).

Это — переходная фаза, чаще всего кратковременная, иногда — более длительная, но в любом случае обязательная. Ее можно назвать «местом без значений и смыслов», либо, как писал В. Налимов, «семантическим вакуумом»^{9}. Концепция Налимова в особенности хороша тем, что подчеркивает креативность этого типа «вакуума», его потенциальности, — то, что и порождает семантические (а по сути, перцептивные) миры, которые в нашем случае оказываются «мирами сновидения» либо «мирами второго внимания».

Семантический вакуум — состояние, являющееся результатом многочисленных и разнообразных не-деланий, начиная с остановки внутреннего диалога и заканчивая наиболее экзотическими играми с восприятием либо смысловой/оценочной конфигурацией тонального реагирования. Поэтому справедливым выводом оказывается практическое предписание нагуализма, которое можно свести к формуле «Чем больше вы занимаетесь не-деланием наяву, тем больше развиваете свои способности к толтекскому сновидению».

Именно — толтекскому, ибо «люцидные (осознанные)» сновидения в духе Лабержа как раз не предъявляют серьезных требований к подобной практике. Возможно, по этой причине их главный и основной результат — сновидческое галлюцинирование, в лучшем случае имеющее смысл как своеобразный психотерапевтический метод. Ограничиваясь простой активизацией внимания и памяти при переживании люцидного сновидения, мы получаем лишь иллюзию участия в пространстве образов, созданных замкнутым на себе тоналем, и некоторую способность корректировать содержания бессознательного через перцептивное конструирование. Наше самозабвение получает дополнительную площадь, на которой реализует себя уже не только наяву, но и в состоянии сна со сновидениями. Когда поток творимых образов иссякает (а это случается рано или поздно), качество переживаний в люцидном сновидении снижается — сны бледнеют, становится очевидным неудовлетворительно узкий диапазон сюжетов, они повторяются и все более напоминают «театр теней», где весь образный материал явно сотворен сновидцем, где он сам — актеры, реквизит, декорации и режиссер.

Чтобы избежать такого развития событий, надо учитывать, что одного лишь пробуждения внимания во сне недостаточно, что «конструкторское рвение» перцептивного аппарата черпает энергию, да и сам сенсорный материал из семантического вакуума. Может возникнуть вопрос — почему это «место без значений и смыслов» ведет к такой продуктивности и, видимо, позволяет включить в осознанное сновидение внешнюю энергетическую Реальность? Ведь, на первый взгляд, вакуум не содержит ничего, кроме самого себя, — то есть пустоты, и должен парализовывать восприятие, лишать внимание стимулов к дальнейшему движению.