Порою блажь великая

Дядька проковылял в хижину, а Щенька завалилась на спину, будто на предъявленном публике брюхе были записаны исчерпывающие показания.

— Что будешь делать? — спросила Вив.

— Кому-то из нас придется пойти ее поискать, — без энтузиазма ответил Хэнк. Прибывали все новые гончие. — А вы берите собак, кроме Дядьки, и ступайте домой. Дядьку я возьму на поводок и прогуляюсь с ним к горам.

— Нет! — выпалила Вив, вцепившись в его руку. Все посмотрели на нее с удивлением. — Ну, ты прошляешься всю ночь. А она тем временем благополучно вернется. Так пошли лучше сразу домой.

— Что?..

Они стоят, наполненные мерцанием костра. Ветерок колышет траву. А Ли съеживается от ненависти к ней, от ненависти к ним ко всем.

— Пошли… Прошу тебя.

— Я ее поишу, — вызвался Джо Бен. — Я еще бодренький, а Джен все равно спит. Черт, да я в момент эту псину найду!

Хэнк был настроен менее оптимистично:

— Последний раз ее лай шел с востока, от ручья Стэмпера. Ты точно хочешь туда идти один?

— Ты так говоришь, словно я боюсь привидений каких-нибудь.

— Разве нет?

— Господи, нет. Пошли, Дядька. Мы им покажем, кто боится, а кто не боится.

Хэнк ухмыльнулся:

— Прямо сейчас? Темно… страшно… и помни, какой сегодня день… последний в октябре, Хэллоуин…

— Фу! Мы ее найдем. А ты ступай домой.

Хэнк собирался еще как-нибудь поддразнить кузена, но его остановили ногти Вив, впившиеся в руку.

— Ладно уж, — нехотя согласился он, и подмигнул Джо: — Не знаю, почему так, но стоит этой женщине только лишь унюхать алкоголь, как она спешит устроить праздник…

Джо взял из рюкзака сэндвич и кружку.

— О да! — Он кивнул на ночь, обступавшую костер. — И откуда нам знать, что впечатлительный субъект найдет в лесу в рассветный час дня Хэллоуина! Да что угодно.

Но когда остальные ушли, его энтузиазм быстро остыл.

— Темно, Дядька, правда? — пожаловался он псу, привязанному к колышку у хижины. — Ладно, ты готов? — Собака не ответила, и Джо решил пропустить еще чашечку горелого кофе, посидеть у костра с дымящейся жестяной кружкой в руке. — И тихо…

И то, и другое было неправдой. Луна, действуя умело и проворно, отыскала лазейку меж туч, озарив лес инистым сиянием, а ночные зверушки, будто почуяв свой последний шанс в этом году, закатили концерт, сообразный событию. Древесные жабы в полный вокал пели прощальные песни перед тем, как зарыться в укромную грязь; землеройки шныряли по тропинкам, пронзительно попискивая от запоздалого голода; зуйки порывисто переносились с лужайки на лужайку, и в их чистых, радостных криках «Ди! Ди! Ди!» звенел заразительный восторг по поводу этой прекрасной морозной ночи.

Но Джо Бен не заразился; несмотря на свою давешнюю показную храбрость перед Хэнком, его временем был день, хоть ясный, хоть ненастный. А ночью лес, может, и красив, да откуда человеку про то знать, когда темно?

И так он откладывал поиски пропавшей собаки от одной чашки кофе до другой. И не то чтобы он боялся ночного леса — не родился еще такой зверь во всей северной глухомани, с которым бы Джо Бен не сошелся без колебаний, с голыми руками и незыблемой верой в победу, что днем, что ночью. Нет, но так или иначе, оставшись один в ночи, имея в перспективе прогулку к ручью Стэмпера, он невольно начал думать об отце…

Прошло немало времени, прежде чем Молли попыталась подняться на мелководье. Пожар в задних лапах поутих. А боль притупилась в холоде. И ей уже почти приятно лежать в воде. Но она знает, что если не пойдет домой сейчас — не соберется уже никогда. Поначалу она то и дело падает. Но потом снова начинает чувствовать конечности и не падает больше. По пути она спугивает опоссума. Зверек шипит и перекатывается на бок, подергиваясь. Она проходит мимо него, даже не обнюхав…

Потому что Джо уверен: если в этом мире в принципе водятся привидения, то призрак Бена Стэмпера точно бродит по лесам сейчас. И не важно, во плоти тот призрак или нет — Джо никогда не боялся телесной составляющей отца, даже когда тот был жив. Бен никогда даже не грозил отпрыску физическим насилием. Может, и зря: угрозы насилия можно избежать, попросту оказавшись вне его досягаемости… Но опасность, от которой бежал Джо, крылась в некой темной метке, что виделась ему в отцовском лице — будто штамп со сроком возврата на библиотечной книге, — и пока Джо носил то же лицо, он ощущал на себе печать того же клейма; чтобы отделаться от этого фамильного Стэмперского Штампа, пришлось изменить лицо до неузнаваемости.