Порою нестерпимо хочется

-- Ну так вот, принялись мы за эту яму -- грязь летит во все стороны, там суглинок и почва мягкая. Нащупал лестницу, Малыш? Крикни, когда она до тебя достанет. И довольно быстро выкопали ее футов в пятнадцать... Господи, ты ее еще не чувствуешь? Я во что-то уткнулся.

Он достает из кармана фонарик и светит вниз; дерево уперлось в ногу мальчика.

-- Я слишком замерз, Хэнк, я не почувствовал.

-- Ты не можешь залезть? Мальчик качает головой.

-- Нет, -- безучастно произносит он. -- Я не чувствую ног.

Светя фонариком, Хэнк осматривает стенки -- может простоять еще сто лет, а может обрушиться и погрести все под собой через десять минут. Скорее второе. Он не может рисковать и бежать за подмогой, надо спуститься и вытащить Малыша. Хэнк отползает от ямы, переворачивается на спину и разворачивается ногами вперед. Дюйм за дюймом он начинает спускаться.

-- Ну вот, выкопали мы пятнадцать футов... дядя Бен с дядей Аароном стояли внизу, а мы с Генри наверху отбрасывали землю... Спокойно, спокойно... И тут дядя Бен говорит, что ему надо сходить в дом за водой и что он тут же вернется. А, вот и ты, Малыш. Теперь ты можешь уцепиться за мой ремень?

-- Я не чувствую пальцев, Хэнк. Мне кажется, они отмерли.

-- Ну, каждый из нас понемногу умирает, а?

-- Пальцы и ноги, Хэнк, -- уныло говорит мальчик. -- Они умерли первыми.

-- Ты просто окоченел. Так. Давай-ка посмотрим, что тут можно придумать...

После нескольких попыток он снимает с себя ремень и, сделав петлю, пропускает ее под мышки мальчику, конец он привязывает к кожаной фирменной нашивке своих джинсов и начинает медленный подъем; разве что в небрежный тон его голоса вкрадывается какая-то дрожь.

-- О'кей. Ну так слушай, Ли: я, конечно, не рассчитывал, что этой сосенке придется выдержать и тебя, и меня, я ее готовил только для тебя. Так что, если можешь, помогай мне. А если не можешь, ради Иисуса Христа, только не болтай ногами и не вертись... Вот так...

Ветер ударяет Хэнку в лицо, и он встает, широко расставив ноги. Он вытягивает мальчика за собой на ремне и в тот же самый момент чувствует, как песок начинает оседать. Он делает глубокий вдох и прыгает, перекатываясь на спину; Ли валится на него сверху. Из ямы доносится глухой всхлип, над ней повисает пыльное облако, пропитанное запахом гнилой древесины, и его тут же уносит ветер.

-- Давай-ка рвать отсюда когти, -- глухо говорит Хэнк и трогается в путь; собака идет за ним по пятам; мальчик трясется на закорках. -- Ты, верно, понял, куда попал? -- произносит он через несколько минут гробового молчания.

-- Наверно, труба дьявола.

-- Ага. Старик их так называет. Я не знал, что они еще сохранились. Понимаешь, Малыш, давным-давно здесь был сосновый лес. Никаких дюн не было, одни деревья. Но ветер все наносил и наносил песок, пока полностью не занес весь лес. Покрыл деревья песком до самых макушек. Деревья сгнили, оставив вместо себя вот такие щели, иногда лишь слегка присыпанные сверху песком. Туда-то ты и попал. И тебе еще повезло, потому что обычно, когда люди проваливаются в них, на них сразу обрушивается песок и... Но я бы хотел вот что понять, черт побери: какого дьявола тебя понесло через дюны к океану в такую темень? А? Ну-ка расскажи мне.

Мальчик молчит. Хэнк чувствует на своей шее его холодное мокрое лицо. Искореженная маска, болтаясь на резинке, шлепает то с одной, то с другой стороны. Хэнк не повторяет свой вопрос.

-- В общем, больше никогда не ходи сюда. Труба дьявола не такое уж приятное место для ночевки даже в Хэллоуин. Хорошо еще, что со мной был этот пес, а то все твои следы занесло... Да. А! Так знаешь, что приключилось с дядей Аароном в этой яме? Понимаешь, мы ее копали недалеко от амбара, где Аарон держал старую лошадь -- слепого мерина лет двадцати, не меньше, чтобы катать ребятишек. Аарон всю жизнь его держал и ни за какие коврижки не хотел с ним расстаться. В общем, этот мерин знал наизусть каждый дюйм двора -- от дома до изгороди и от амбара до свинарника. Мы развлекались тем, что надевали на него шоры и пускали в галоп, но он никогда ни столба не задел, ничего такого. Ну ладно, короче, пока мы копали эту яму, никто из нас и не думал о нем. Кроме дяди Бена. Это относилось как раз к тому разряду вещей, о которых Бен умел думать. В общем, вылезает он из ямы за водой и кричит Аарону: "Генри с мальцом тоже пойдут глотнуть водички, Аарон! Скоро вернемся!" Оттаскивает он нас от ямы, прикладывает палец к губам и шепчет: "О'кей, а теперь тихо и смотрите". -- "Что смотреть, болван?" -- спрашивает папа, а Бен отвечает: "Молчи и смотри..."

Ну, мы с папой стоим. А Бен начинает утаптывать землю вокруг ямы -сопит и пинает ее обратно в яму. Но так, чтобы Аарон его не видел.

Аарон орет:

-- Ааааа! Отойди, скотина, черт бы тебя побрал, отойди! Сейчас упадешь на меня! Отойди!