Порою нестерпимо хочется

Рей, наиболее одаренная половина субботнего танцевального оркестра, приподнимает голову от своего виски: "Серьезное дело", -- зато Бони Стоуксу на другом конце бара есть что сказать:

-- Жаль-жаль, что Хэнк разорится из-за дурного воспитания, которое ему дал его чванливый отец. С его энергией он действительно мог бы принести пользу обществу, а не оказаться смытым в океан, как пригоршня праха...

-- Поосторожней, мистер Стоукс, -- предупреждает Джо. -- Хэнк вам не прах.

Но для Бони такие предупреждения -- пустой звук; его взор прикован к древним трагедиям, происходившим за пределами этих стен.

-- И никому не дано знать, по ком звонит колокол, -- высокопарно произносит он сквозь грязный носовой платок, -- ибо он звонит по тебе.

-- Он звонит по дерьму, -- возражает тихий голос из седой бороды, владелец которой размышляет в глубине бара о ливере с луком. -- Все дерьмо. Всю жизнь ты одинок, и, уж можете мне поверить, помирать тоже придется в одиночку.

Только вернувшись к Джэн и детям, Джо Бену удается усмирить свое возбуждение, обратив всю энергию на покраску; и то каждая минута тянется для него, как якорь, который тащится, не цепляясь, по гумбо. И к тому моменту, когда появляется Хэнк в сопровождении трясущегося Леланда, Джо дважды успевает покрыть все оконные рамы туманно-утренними белилами и уже замешивает их для третьего раза.

Лишней одежды для Ли не оказалось, поэтому, пока Джо водил детей с мешками и масками по округе, а Хэнк ездил за гамбургерами, он сидел, завернувшись в измазанную краской скатерть, перед обогревателем и мечтал оказаться дома в постели; зачем Хэнку потребовалось, чтобы он сопровождал их в вечернем шоу, которое они намеревались устроить в салуне, оставалось для Ли тайной. Я нежный цветок, -- напомнил он себе с кривой улыбкой, -может, он хочет, чтоб я был рядом на случай, если что-нибудь произойдет, может, он надеется, что меня просто затопчут, -- почему бы ему еще настаивать на моем присутствии?"

Хэнк и сам не смог бы объяснить почему, хотя он действительно чувствовал, что присутствие Ли вечером в "Пеньке" для него очень важно... Может, потому, что Малышу нужно своими глазами увидеть, что происходит вокруг него, настоящий мир с настоящими драками, а не эта выдуманная действительность, в которой он проводит большую часть времени, и не те сочиненные кошмары, которыми он и ему подобные запугивают себя до полусмерти. Как это тоскливое бренчание, которое он давал слушать накануне и называл его музыкой, хотя любому очевидно, что в нем нет ни мелодии, ни смысла. Может, это и есть одна из причин, чтобы вытащить его в "Пенек" вместе с нами...

-- Гамбургеры, Малыш. Пожуй. -- Он ловит белый бумажный мешок, который кидает ему Хэнк. -- Я хочу, чтобы ты посмотрел, как дикий лесной народ решает здесь свои неурядицы. -- И начинает жевать, с недоверчивым изумлением глядя на Хэнка (какие неурядицы?)

...Или, может, потому, что я хочу, чтобы мальчик хоть раз попробовал спуститься с Ниагары в кофейной банке вместе со мной, чтобы он понял, что этот сумасшедший, о котором он говорил, не только может остаться в живых, но еще и получить удовольствие от своей поездки. (О каких неурядицах ты говоришь, брат? Хотелось бы мне знать. -- И моя самодовольная ухмылка сменяется слабой, тревожной улыбкой. -- Не та ли, случайно, неурядица, что кто-то решил поиграть с женой одного из этих диких лесных обитателей?)

Когда мы разделываемся с гамбургерами и жарким, одежда Ли уже достаточно подсохла, а Джо Бен прямо места себе не находит из-за того, что пора ехать. Джо только что вернулся после прогулки с Писклей, близнецами и Джонни по соседям и сам не прочь поучаствовать в маскараде. Джо всегда любил переделки, особенно когда в них попадаю я.