Порок

– Про Степанова ты ничего нового не сказал, этот черт всегда был примером, как можно заработать «бабки», используя свое влияние, его общение с Баумистровым легко вписывается в наше с тобой понятие об этом человеке, – Агер Агишевич говорил неторопливо, в его манерах проскальзывала вальяжность, которая легко уживалась с военной выправкой. – А про Станиславского я ничего не могу сказать, – твой шеф, который сегодня почему-то не пришел, о нем знает больше, чем кто иной.

– Он меня и познакомил, – вставил Евгений.

– Да, они ведь приятели с юности или даже с детства.

– С детства? – удивился Евгений.

– Да. Они, кажется, росли вместе на одной улице. Станиславский как-то очень давно попал в неприятную ситуацию. У него исчезла из клиники целая партия наркотических веществ, его долго таскали, но в итоге уголовное дело закрыли.

– Думаете, что Житомирский помог ему отмазаться?

– Не знаю, в то время все мы имели маленькие должности и реально помочь Житомирский вряд ли смог бы. Хотя… – Агер Агишевич задумчиво покачал головой. Но затем встрепенулся, посмотрел на Евгения и продолжил: – Но сейчас этот врач довольно влиятельная фигура.

– В смысле?

– Он не только успешный администратор, но и общественная фигура, у него благотворительный фонд, он почетный гражданин нашего города.

– Агер Агишевич, как вы думаете, могли два разных человека, – Баумистров и Станиславский, – тесно пересекаться в жизни?

– Конечно, но не настолько они разные. На память сразу приходит мутная история, связанная с первой женой Баумистрова в начале девяностых.

– А можно рассказать? – Евгений замер.

– Я и рассказываю тебе, только не забывай затягиваться, – полковник кивком указал на угасающую сигару. – Так вот, она попала в психлечебницу с диагнозом «шизофрения», умерла в клинике. Официально – инфаркт миокарда. Документы можно запросить, они есть, проводилась доследственная проверка, которую учинили следователи по заявлению родной сестры умершей. Она считала, что ее умертвили врачи по заказу мужа, Баумистрова. Но проверка, насколько мне не изменяет память, ничего не дала.

– Однако вскрытие тела могло все выявить.

– Не знаю, как там насчет вскрытия, но для Баумистрова все закончилось благополучно.

– Со всеми смог договориться…

– Не знаю… возможно, он пошел другим путем. Чтобы спровоцировать инфаркт у человека в пределах клиники, многого не надо. Любой врач вам подтвердит, что передозировка ряда медицинских препаратов может привести к летальному исходу. К примеру, есть такой препарат – строфантин. Его назначают тем, у кого серьезные проблемы с сердцем. Вводят его очень медленно, не менее пяти минут, и только в клинике. Ускоренное введение данного препарата может вызвать остановку сердца.

– Но вскрытие…

– В те годы, – а это начало девяностых, – экспресс-методики для выявления строфантина в организме человека в нашей стране практически отсутствовали. Это сейчас вам поставляют все новейшее и современное, а в те годы многие эксперты работали кустарно, на изношенном оборудовании.

– Спасибо, что рассказали! – Евгений затянулся сигарой.

– Но зачем тебе все это? Убийца обезврежен, а сомнения в нашем деле – вещь абстрактная и губительная.

– Агер Агишевич, я вас понял.

– Ты сказал, что у тебя нет сомнений, что убийца… – полковник прищурил глаза.

– Воинов!

– Да, Воинов. Так вот, все улики против него, тем более сам признал вину. Все, дело завершено, пусть суд решает, лечить его или отправить в тюрьму.

– Но мне кажется, что за этим преступлением может стоять Баумистров со Степановым.

– Хочешь дойти до вершины преступления! – засмеялся Агер Агишевич. – Но этих двух товарищей тяжело зацепить, только время потеряешь.

– Все же не знаю почему, но мне хочется подступиться поближе.

– Жень, ты не хуже меня знаешь, чем это тебе грозит. Следствие не терпит одного – множества гипотез. Твои действия по уже закрытому делу не оценит ни твой шеф, ни коллеги. Ведь тобой движет личное, – Агер Агишевич поднял глаза.

Евгений замешкался, он не знал, что ответить, но все же признал:

– Как догадались?

– Твой случай стоит обособленно, убийца трех женщин практически ушел от возмездия, а ты есть олицетворение возмездия, жаждешь реванша.

Юбиляр отпил немного виски и продолжил:

– Любое уголовное дело, где следователь начинает испытывать сомнения, чревато последствиями. Это как отношения с женой или любимой женщиной. Если тебя одолевают сомнения в ее верности и ты задаешься целью найти против нее компромат, то будь уверен – рано или поздно откопаешь грязное белье. Так и в уголовном деле. Но есть другая сторона медали, можно ли твои доказательства в отношении твоей женщины считать полностью достоверными? Как и в уголовной практике, – не каждая фактура служит доказательством, как результат – у тебя множество оперативной информации, но доказать ничего не можешь, и с этими сомнениями ты остаешься один на один. Теряешь расположение любимой, а на работе тебя считают сумасшедшим, начальник начинает тебя недолюбливать.

– Намек понял! – командным голосом, словно офицер на построении, ответил Евгений.