Пороховая Луна

– Я должен спросить коммодора Йейтса. Он приказал, чтобы этот брифинг был строго засекречен. Большая часть людей на «Кратере Пири» до сих пор не знают, что происходит, лишь то, что у нас повышенная готовность. Именно поэтому я убираю отсюда Пэрриша.

– Не спрашивайте Йейтса, а просто известите, – сказал Дэкерт, наставляя палец в грудь Стэндэрду. – А если он начнет возражать, предложите ему свериться со Статьей девятой Кодекса космической добычи. Эти десантники, вполне возможно, хорошо знают свое дело, но они ни хрена не знают, как проводить операции в лунном море. Вы проводите операцию на базе моей станции – следовательно, я ее курирую, даже с учетом военного аспекта ситуации.

Дэкерт не стал дожидаться ответа и, протиснувшись мимо Стэндэрда, спустился по лестнице, чтобы помочь Тэтчу затащить еще один ящик с оружием на стеллаж. Один из десантников (на вид – не старше Кворлза, но с мощными руками, на которых, будто на теле питона, играли мускулы) стащил по трапу шаттла ящик весом, наверное, в тысячу фунтов, что-то напевая себе под нос. Такое было возможно только в условиях лунной гравитации. Прислушавшись, Дэкерт понял, что знает эту песню с юности, со времен, когда все тревоги ограничивались вопросами, где найти пива на выходные да как половчее расстегнуть все эти застежки на одежде у подружки. Казалось, он слышит треньканье мандолины на фоне шипения газа, выходящего из двигателей. Десантник напевал что-то о бедах войны, хуже которых только горе по ее окончании.

В кают-компании было тесно и жарко. Система кондиционирования «Ясности-1» пыталась справиться с наплывом людей, но, подобно хозяину, суетящемуся, когда гостей пришло вдвое больше, чем предполагалось, флеш-серверы ЦЕНТРа еще не нашли нужный ритм. За узким белым столом сидели восемь человек, ожидая начала брифинга. Одни обмахивались, другие ерзали на стульях.

Кворлз стучал ногой в этой тишине, вцепившись указательными и большими пальцами в ворот утяжеляющего костюма, чтобы оттянуть его от шеи.

Сидя на стуле, Лэйн наклонилась вперед, сложив руки на груди и прикусив губы; она старалась не обращать внимания на молодого десантника, который тайком поглядывал на нее, втыкая кабель в разъем под столом.

Уотерс вбивал цифры, стуча по экрану тачпада, – вводил последние данные для маршрута «Аэросмита» в кратер Менелай, обдумывая на ходу всевозможные проблемы, о которых ему сообщил Тэтч, и запоминая координаты ключевых точек маршрута.

Хейл примостился рядом с голографической установкой, неподвижный, как камень. Он ни на кого не смотрел, упершись взглядом в серую переборку и почти не моргая, несмотря на то что с его лба катились капли пота.

Стэндэрд что-то бормотал себе под нос (видимо, вступительную речь) в ожидании появления своего босса.

Тэтч мрачно молчал.

А еще за столом сидела молодая девушка в парадной форме десантника. По всей видимости, заместитель Хейла. Сидела тихо, не шевелясь.

Дэкерт расположился напротив Хейла, глядя на всех остальных. Как всегда, чертов наблюдатель. Даже когда он что-то делал – пилотировал шаттл, когда надо было слетать с «Кратера Пири» на «НОО-1» за припасами, прыгал в бездну кратера в скафандре с экспериментальными двигателями, стрелял в партизан на усыпанных оранжевым песком улочках городка в пустыне, – у него всегда было ощущение, что он наблюдает за событиями, а не участвует в них. И, когда ему приходилось убивать людей, он едва осознавал это в качестве действия, которое совершает он и прямо сейчас. Стрелял, будто глядя на себя в бинокль или фотографируя происходящее, чтобы лишь потом проявить снимки и осознать случившееся.

Дэкерта всегда укоряли за эту его отстраненность. Мать укоряла после похорон отца, когда он сидел, в старомодном костюме из шерстяной ткани и непрозрачных темных очках, в полуметре от родных, ни плача, ни здороваясь ни с кем, даже со священником, который принялся объяснять, что плоский штопор, в результате которого его отец рухнул в Индийский океан, является частью Божьего промысла. Любовницы, которые видели, как его страсть сменялась набором привычных ежедневных действий с первыми лучами солнца. Даже его друзья осознавали, что он держит дистанцию; его сосед по комнате в летном училище как-то раз с мрачной улыбкой сказал, что он – хладнокровный ублюдок, и шуткой это было лишь наполовину.

Быть может, именно поэтому Лэйн так удивилась, когда он сказал ей, что будет изо всех сил препятствовать правительству США, китайцам, кому угодно начать на Луне войну. Она никогда не видела, чтобы Дэкерт за что-то сражался вот так, да он и сам задумывался, не гордыня ли в нем взыграла – полагать, что он сможет что-то изменить.